Тигр пойман, посажен в клетку… Стихи

Нужно написать предисловие… Но, что – то не хочется.

Мне, недавно, сказали, что, красиво, писать может каждый. Что ж, возможно. Только от чего, сказано это было с какой – то обидой или претензией? Я никогда не стремился писать красиво, а только о том, что переживал и чувствовал. А как там получалось, дело десятое, главное, что это отражало моё состояние, то есть было правдой. Моей правдой.

В книжонке одиннадцать стихов. Три из них: «Дань прошлому», «Когда Деревья были большими» и «Проведи меня тем маршрутом» – написаны очень давно. Два стиха: «Тигр пойман, посажен в клетку…» и «Жемчужина», начинали писаться, тогда же, что и предыдущие, но закончить их никак не удавалось. Жизнь, как викторина, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь… И вот они закончены. Лучше бы они, так и оставались, непонятными четверостишиями, на клочках бумаги, написанными почерком, которым я уже не владею. В «Жемчужине», про жемчуг нет ни слова, просто, кажется, оно мне удалось, во всяком случае, оно полностью передаёт моё состояние. Остальные стихи написаны недавно.

В качестве приложения, в конце книги, представлена попытка вольного перевода, второго сонета Шекспира.

В заключении, хочется пожелать «каждому», чтобы он писал красиво, а я, питаю скромную надежду, что на этом закончу.

У турецкой, у гвоздики,

Сладкий аромат.

Я срывал цветы для Вики,

Глядя на закат.

Чтоб однажды, чтоб на утро,

Вдруг, услышать: «Нет!»

Потому что есть получше

Партия тебе.

СОНЕТ №5

Молва и сплетни, сплетни и молва,

Они ни сладости ни мёд и ни халва,

Они навоз, текущий по губам,

И здесь и тут, и тут и там.

Бывает, человеком мнишь себя, живёшь…

Но, вдруг, окажется, что на собаке вошь!

Бывает, чувствуешь приязнь, к себе, а зря…

Улыбка ложь! – «Мы даже не друзья!»

Таи‘шь любовь, от посторонних глаз,

А саглядатай, мерзкий, знает день и час.

– «Откуда?!» – вопрошаю я себя.

А слухи, распустила ты сама!!

Любовь во мне, одном, горит, в груди.

Позора вышло больше, чем любви.

Бывает так, что про‘лита кровь.

И не жалко её ни кому.

В удивленье не взды‘мется бровь, —

Все эмоции здесь ни к чему.

Два удара, и череп пробит.

Вытек мозг и подвылетел глаз.

И, уродским, рубином горит,