Преподобная мать Жанна, настоятельница монастыря бенедиктинок, столетиями объединявшего под своими сводами несколько разных по времени и направлению учений, пока строгая рука папы Бонифация не отдала здание монастыря на окраине Руана строгой бенедиктинской общине, сидела в своем кабинете, расположенном в пристройке к стенам монастыря снаружи него, в полном недоумении переводя взгляд с растерянного инспектора полиции господина Риго на журналиста из газеты Le Petit Journal1 месье Ренана, застывших перед ее столом по стойке смирно. Один из них держал в руках блокнот и карандаш, второй – протокол на семи листах, а позади них на простой деревянной лавке у стены сидели четыре монашки ее прихода, исподтишка толкаясь и вырывая друг у друга из рук мятый и грязный апостольник, обнаживший всклокоченные спутанные кудри одной из них.
Не будучи до конца уверенной в том, что происходящее свершается наяву и в ее присутствии, настоятельница не спешила выпускать на лицо свое строгость или гнев. Она отстраненно и как о чем-то, никоим образом не связанным с ее монастырем, уже в четвертый раз слушала историю, которая привела в ее обитель представителей власти и прессы с невероятным рассказом о драке, учиненной ее монахинями в Руанском музее изящных искусств возле статуи «Сатир и нимфа» работы господина Теодора Жерико.
Если верить протоколу, то четыре ее монахини – сестры Бернадетт, Генриетта, Жаклин и Анна – сегодня в два часа пополудни, отправившись в Руан за новыми семенами моркови в лавку семян на улице Донжон, ту, что возле башни Святой Жанны д'Арк, после закупки решили посетить недавно торжественно открытый Музей изящных искусств, для чего приобрели четыре входных билета. Войдя в здание музея, монахини поначалу спокойно созерцали картины великих мастеров эпохи Возрождения, но возле картины «Бичевание Христа» анонимного автора между ними возник философский диспут о необходимости в наличии у Христа, изображенного на полотне, одежды. Ученый спор привлек внимание других посетителей музея, что спустя четверть часа раскололо общество на два лагеря, доведя некоторых почтенных граждан до непривычного месту и ситуации исступления. Одни, в лице господина Дюбуа, требовали немедленно закрасить черной краской на картине место с детородным органом, другие, в лице госпожи Морель, – пририсовать Христу всю недостающую одежду, третьи, в лице господина Тома, – ничего не трогать, а, напротив, пририсовать Христу скрытый предмет спора. Вдова господина Леру от волнения упала в обморок.
Смотрители музея, едва разняв начавшуюся драку сторонников разных мнений, попросили монахинь пройти в соседний зал, где посетителей было меньше и располагались античные скульптуры. Немного придя в себя, монахини продолжили осмотр артефактов, однако и там возле мраморной статуи Теодора Жерико «Сатир и нимфа» они не пришли к единому мнению относительно того, чем именно заняты упомянутые древние персонажи, но сошлись во мнении, что срам необходимо прикрыть. Обсуждая это, они вновь начали диспут, на который сбежались посетители музея из других залов. Сестра Бернадетт в невежливой форме предложила сестре Анне, как стороннице укрытия чресел скульптуры, своим телом прикрыть богохульство и остаться стоять тут вместо возвращения в монастырь. Сестра Анна в ответ пообещала снять с сестры Бернадетт сутану и прикрыть непристойную скульптуру полностью. Госпожа Морель пообещала свою поддержку сестре Анне, а господин Тома и господин Дюбуа подошли к сестре Бернадетт, чтобы битва была хоть немного равной. Вдова господина Леру упала в обморок.
Видя, что сестры Бернадетт и Анна снова ведут себя неподобающе, сестры Генриетта и Жаклин устремились к выходу, но сестра Бернадетт догнала их и, пытаясь остановить, дернула за апостольник сестру Жаклин, получив в ответ удар мешком с семенами моркови, который причинил скорее моральный, нежели физический урон. Схватив апостольник сестры Жаклин, сестра Бернадетт победно прикрыла им то самое место в скульптуре «Сатира и нимфы», которое стало предметом их спора. Но сестра Жаклин, уязвленная неподобающим обращением со священной одеждой, толкнула сестру Бернадетт так, что та упала прямиком в совершенно неприличные объятия другой скульптуры – лежащего «Генерала Боншана» работы Пьера-Жана Давида. Всё общество замерло; господа Дюбуа, Моррель и Тома, стоявшие ближе всех, охнули. Вдова господина Леру упала в обморок. Где-то заплакал ребенок.
За скандал в общественном месте, причинение урона репутации музея, нанесение легкого морального вреда господам Тома, Дюбуа и Моррелю, тяжелого вреда здоровью госпоже Леру и невосполнимой душевной травмы ребенку госпожи Жувене полиция прибегла к задержанию вышеупомянутых монахинь, но, учитывая их сан и статус, перенаправила в монастырь для определения меры наказания с конвоем в лице инспектора полиции господина Риго. Для удовлетворения справедливого гнева общественности вместе с инспектором был направлен журналист газеты Le Petit Journal месье Ренан.
