Время подобно широкой реке, оно неспешно и необратимо. И как крестьянин ставит запруду, чтоб оросить возделанное поле, так человек ревностно следует традициям в напрасных попытках удержать прошлое. Но когда-нибудь вода переполнит запруду, и всё, что крестьянин пытался уберечь, окажется во власти стихии. Стихии столь мощной, что не каждый отважится встать у неё на пути.
В те далёкие времена, когда растущий и беспокойный город Токио ещё носил имя Эдо, в семье небогатого самурая родился мальчик. Имя ему дали Токутаро. Рос он смышлёным и любознательным. Ещë будучи малышом, успел Токутаро облазить все закоулки замка Эдо, где жила его семья. А когда чуть подрос, стал ходить по городу и наблюдать за кипением городской жизни. Куда он только ни забегал: до позднего вечера гулял Токутаро по ремесленным кварталам, ходил на пристани и смотрел с мостов на неспешно текущую реку Сумида. И было это для Токутаро в сотни раз интереснее, чем наука его отца, чиновника пожарной службы.
– Андо, да за твоим сыном глаз да глаз нужен – когда тебе за огнём следить? – подтрунивали над отцом друзья-самураи.
– И правда, – соглашался отец. – Пора бы мальчишку делом занять.
Едва исполнилось сыну шесть, отдал его Андо в храмовую школу учиться грамоте и искусству. Последнее, на удивление, давалось неусидчивому мальчишке легче лёгкого. Появилась у Токутаро страсть к рисованию, и посвящал он ему немало свободного времени. Но не отбила эта страсть охоты гулять по Эдо, а лишь усилила любознательность мальчика. Начал Токутаро рисовать всё интересное, что видел за день, будь то воздушный змей, запущенный кем-то над кварталом красильщиков, или заморский корабль, заходящий в порт. Рисунки он показывал родителям – безмерно радовались они успехам сына.
Но однажды отец возвратился с дежурства хмурый и запретил Токутаро выходить за ворота. Пришла в ту пору в город иноземная болезнь, и не знали доктора, как еë остановить. Не обошла она стороной и замок Эдо. Заболели отец и мать Токутаро, болели долго, да так и не оправились. На смертном одре призвал Андо к себе сына.
– Дзюэмон, – обратился он к отроку новым именем, потому что исполнилось тому уже тринадцать лет. – Завещаю тебе служить нашему господину так же верно, как служил я. Беречь замок от огня и злого духа. Отныне тебе быть на моем месте, так исполняй же свой долг с честью. Совершай обходы каждый вечер и следи внимательно, чтобы нигде не случилось пожара. А коли встретишь ты в тёмную пору сгорбленного старика в одежде ямабуси, гони его прочь! Это тэнгу; с давних пор они питают страсть к огню и поджигательству, потому прогнать тэнгу – твой долг. Слушать же его не смей: обманет и с ума сведёт.
Спустя несколько дней умер отец Дзюэмона, а за ним последовала и мать. И остался отрок один. Сильно тосковал он по ласковым объятиям матери и ободряющему взгляду отца. Но шло время, и грусть сменилась светлой печалью. А затем лица родных в памяти Дзюэмона словно подёрнулись дымкой и навсегда остались в другой, неизмеримо далёкой жизни.
Поначалу честно исполнял Дзюэмон обещание, данное отцу. Но ежедневные обходы оказались занятием скучным, и всё с большей неохотой совершал их отрок.
– Лучше бы я потратил это время на рисование, – думал он, в очередной раз возвращаясь домой промозглой ночью.
Однажды осенним вечером, когда деревянные перекрытия замка Эдо скрипели от сильного ветра, сидел Дзюэмон во дворе и пытался изобразить облака, бегущие над рекой. Словно пеший строй воинов, надвигались они на замок и по первому слову даймё Сусаноо готовились обрушить шквал стрел на крышу и стены. Дзюэмон щурился и всё ниже склонялся над листом, добавляя в неверном свете недостающие штрихи. Окунувшись в занятие с головой, он не замечал появившегося во дворе гостя, пока вдруг не услышал над головой старческой голос:
– Да у тебя талант, мальчик.
Дзюэмон выронил лист от неожиданности. Но сгорбленный монах-отшельник, заговоривший с отроком, проворно нагнулся и подобрал рисунок с земли.
– Большой талант, – повторил он. – Должно быть, ты учишься в школе Утагава? И, наверное, один из лучших учеников?
– Нет, – покачал головой отрок. – Я учусь в школе Кано, у друга моего отца.
Конечно же, Дзюэмон слышал о школе Утагава, но туда брали только лучших. Дзюэмон же не думал, что рисует искуснее других.
– Кажется, завтра Утагава проводят испытания, – задумчиво произнёс монах. – Будь у меня такие способности, я обязательно поучаствовал бы. Как жаль, что у меня их нет.
Вздохнул старик и, не выслушав слов благодарности, ушёл. Но заронил он в душу Дзюэмона желание учиться, и не у простого мастера, а у лучшего наставника легендарной школы. Не совершив обхода, пошёл отрок спать, потому что хотел он проснуться на утро бодрым и готовым к испытаниям. Однако посреди ночи разбудили его крики обитателей замка:
– Пожар! В замке пожар!
Горело дальнее крыло, где находились кухни. До самого утра тушили огонь, а друга отца Дзюэмона подвергли строгому наказанию, ведь пожар случился в его владениях. Хоть и было это в противоположном конце замка, далеко от казарм, но Дзюэмон всё равно чувствовал угрызения совести, потому что не совершил обхода.
