Триодь солнца

Триодь солнца
О книге

Триодь солнца – это слепок нашего живого времени, это рассказ о том, как уберечь наши святыни, как сохранить верность заветам предков, как отстоять своё слово, ибо берёзы по венам текут и текут; сберечь историю Руси, любовь и верность.

Читать Триодь солнца онлайн беплатно


Шрифт
Интервал

© Светлана Леонтьева, 2024


ISBN 978-5-0064-1334-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

…И пропела кукушечка мне свою песню


И пропела кукушечка мне свою песню,

и пропела, родимая, так, чтоб я слышала:

– Самый лучший учитель на свете – Небесный,

отвори свои очи, вглядись в небо выше ты.


И ходили вокруг очертания тенями,

а был голос прокуренный, батюшкин, светлый.

– Не гонись за усладой и за наслаждением,

отдавай всю себя – небу, рощам и ветру!


Да, родимая, слушаю речи кукушки,

там в лесу нынче ягодно, сочно, малинно!

– Научись ты прощать. И тем станешь ты лучше.

научись отпускать, и тем станешь ты сильной.


– А какой самый слабый?

– Кто других поучает.

– А какой самый глупый?

– Кто себя ставит выше.

– А какой ближе Богу?

– Кто милостью тайной

сердце может скормить своё людям до вишен.


– Было больно, кукушечка, как было больно,

с наговоров и сплетен, что я – есмь ворона!

– А ты ляг, словно поле, ты ляг вместо поля!

И отдай своё горе – до стона!


Вот лежу: тельце белое, тонкое-тонкое,

вот лежу: ноги длинные, голени круглые.

И пчела надо мной полосатая, звонкая,

муравьи по спине пробегают, как глупые.


Помоги, помоги победить нам, кукушечка,

дева, матушка, свет мой, София всекрылая,

я так верю: сражаемся мы все за лучшее,

чтоб наветы исполнить пройду сквозь горнило я.

ОСТАЛАСЬ ТОЛЬКО ВЕЧНОСТЬ

Читаю Пушкина стихи до слёз,

желёз

опухших и до хруста пальцев!

Платок надеть – и в церковь, признаваться

во всех грехах, которых набралось

за двести двадцать пять неполных лет,

что я —

конечно, я – сорока, я – ворона

вот эта – чёрная, что в Болдино у склона

болтается крылами на рассвет.


Вы – все поэты. Я – вороний крик,

вороний свет, чья воронёна сила…

Барона Геккерена бы прибила:

Мой Пушкин! Мой! Он памятник воздвиг.

А я ворона большеболдинская лишь,

кыш, кыш меня!

Но я могу поклясться,

что первозданна, что пронзительна до глянца

моя любовь рыдающая!

– Спишь?

– Проснись! «Открой сомкнутой негой взоры»!

…Люблю блестяшки, кольца и фарфоры.

Люблю царя Салтана и отдельно

«мгновенье чудное, когда» явился ты.

Я одолжила бы для пули, в самом деле,

все, сколько есть, поэтов животы!


А Пушкин всё сказал. И нам добавить,

пожалуй, нечего. Бери и мой живот,

Дантес, ну, целься, вот же он… ну, вот!

Промахивается…

И как быть державе

моей вороньей? Если только «кот

учёный» мои крылья цапанёт.

И только перья будут тлеть в канаве.


И только фотографии, они

на фоне Пушкина! Но кровь струится яро.

Я тоже черноброва и курчава,

прошу, душа, ты Пушкина храни!

Коль он один такой – прекрасней нет,

талант, повеса, сукин сын, поэт!


***

И не надо ждать мне: вы уже были…

и не надо ждать мне ни денег, ни счастья.

Я совсем, как Гринёв, безнадёжно умильна,

и совсем, как Татьяна, кто попросту ваша.


И не надо ждать мне: ибо будете вечно,

вы такой идеальный, вы – парень-рубаха.

Это словно спектакль: в первой части смерть, плаха,

во второй части – жизнь.

Не отъять русской речи

с языка! Не сорвать эти кровные ямбы.

Долг поэта «ласкать и, конечно, карябать»!

Долг поэта – Москва, Горький-Стикс, Питер-Вагнер!


Я – твоя, мастер, о православный мой демон,

Маргаритой и Аннушкой одновременно.

Не получится ждать вас всю жизнь, как дурная,

ибо карт всего три: дама пик, туз, семёрка.

Дама Пик – Натали (вышла замуж…) Ланская,

Туз – простор, что ласкает, прощает, спасает.

а кто – тройка? Да это вся Русь- Птица Тройка!


…Я боялась всегда то, что правнук в Нью-Йорке

вдруг окажется, а праправнучка в Париже.

Только Русь! И ни капли, ни йоты, не ниже!

А иначе бы я из могил крик исторгла!


Я искала тебя вот такого – большого

и небесного. Это, как будто сигарку

вдруг стрельнуть

у солдата мне боевого:

– На возьми (пять секунд) – мне не жалко!


И облиться слезами, когда меня предал

мой единственный, словно опять на распятье

мне идти…

И пойду! Как поэт за поэта.

…Словом, как-то вот так, братья!


***

Натанцуй мне Россию. Авдотья Истомина,

натанцуй, как Россию придумал нам Пушкин!

Натанцуй нам Россию, которая свет,

это и есть – наш русский балет.

Это и есть, как восстанье в Ростове,

это и есть – наш убитый Ванюша.


Как замечательны главы в «Онегине»!

Натанцуй мне Россию, Авдотья Истомина!

Натанцуй всем, ему и тому, кто в телеге, нам

написал: «Наши танцы – есмь наша история!»

Это танец. Чайковский. Лебяжее озеро.

Это танец: Валькирии вышли из образа.

И пошли по стране танцевать: ножки тонкие,

просто птичьи, а юбочки цветом молозива.

Нет грудей, ничего, их зовут плоскодонками.

Ручки звонкие,

словно бы ветки. Сестрёнками

их зовут здесь, в медчасти.

Танцуй, моя родина!

Это музыка крови, бинтов. Дроны – вёдрами

над планетой витают.

Такого нет в школе.

Пушкин есть! Пишет он, словно: «Пух уст Эола…»,

Пахнет мёдом, цветами, смородиной.


Этот танец – любовь. Лишь чистейшая.

Даже

мы танцуем, как падаем, ввысь разбиваясь.

Это русский наш смертный, наш жизненный танец.

Наша русская честная «Раша»!


***

Не памятник воздвигли вы, а крепость

из русского льняного языка.

Нет времени: осталась только вечность,

не памятник воздвигли, чтоб ласкать

его гранитный постамент холодный.

А есть поэзия, язык её народный.


За вашей крепостью. За нею лишь. За ней

я чувствую непробиваемость и силу.

Спасите вы меня!

Могли – спасли бы…

Но не спасли. Я впитывала всей



Вам будет интересно