Рабочий день уже близился к концу, когда меня вызвал главный редактор газеты к себе в кабинет. Мне всегда не нравились такие вызовы к начальству, особенно, под конец рабочего дня, когда ты уже находишься в предвкушении окончания редакционной суеты, и готовишься явится в свой уютный уголок, где ждет тебя нежная супруга, с приготовленным обедом.
– Миша, тут нам пришло письмо, можно сказать крик души. – сказал мне Василий Павлович только я переступил порог кабинета. – Прочитай.
Он протянул мне письмо написанное, на вырванном из тетрадки в клетке листке.
Почерк был корявый, с трудом можно было разобрать некоторые слова. Но я всё же дочитал его до конца, и протянул его обратно редактору.
– Какое я к этому имею отношение?
– Миша, понимаешь, человек в беде, его обвиняют в том, что он не совершал. И ты знаешь мне хочется верить ему. Я вот чувствую, что он не совершал это убийство.
– У меня тоже такое впечатление, но чем мы и я в частности могу я ему помочь. На это есть правоохранительные органы, которые стоят на охране прав и свобод каждого человека.
– Миша, но ты же знаешь настолько эти органы несовершенны. Я даже не имею в виду даже нашу страны. Посмотри внимательно – даже самые демократические страны не лишены недостатков в своей работе. Что там нам говорить, когда настоящая демократия у нас находится еще в зародыше. Поэтому пресса должна помогать становлению демократии. Недаром же нас называют четвертой ветвью власти.
– Я вас понял, Василий Павлович, вы меня хотите послать проверить факты, изложенные в письме.
– Вот за что я тебя уважаю, Миша, так это за то, что ты понимаешь всё с полуслова.
– Василий Павлович, но почему я? Ведь у нас есть столько сотрудников.
– У тебя, Мишенька, уже есть опыт по криминальным историям, и довольно успешный. После твоих публикаций по делу об убийству компаньона тираж наш увеличился на треть. – Василий Павлович положил мне свою руку на плече. Вот только нежности мне такой не хватало, еще, чего доброго, целовать начнет.
– Василий Павлович, я же недавно женился, а вы разлучаете нас. Это же жестоко.
– Ничего, дорогой, сильное чувство разлука только укрепляет. Надо, Миша. Надо.
После этого я окончательно сдался. Вот только, как я скажу об этом Вере, которая ждет сейчас меня дома с только что сваренным чудно пахнущим борщем. Да, должен сказать, тем одиноким, свободолюбивым мужчинам, что они очень много теряют, не переживая тех трепетных минут, когда вы переступаете порог собственной квартиры, и тотчас же вдыхаете аромат, приготовленного любимыми руками, вкусного обеда. Никакие бистро и рестораны не могут сравнится с такими чудодейственными запахами.
Вера встретила меня поцелуями и жалобами, что так долго меня ждала с работы. Мне не хотелось её еще больше огорчать, поэтому я сразу не хотел ей говорить о моей командировке, но она сама заметила перемену в моем поведении.
– Что случилось? – тревожно спросила она меня.
– Да, всё нормально. – пытался я отодвинуть момент, когда сообщу ей неприятные известия.
– Нет. Ты что-то не договариваешь. Я же вижу по-твоему лицу, что у тебя не всё в порядке.
Пришлось мне рассказать о моем новом редакционном задании. Конечно, оно очень расстроило её, но в конце она вынесла верный вердикт, который немного успокоил меня.
– Раз так надо, то езжай. Там люди невинные страдают.
Я расцеловал мою верную подругу за понимание и сочувствие.
На следующий день я ехал уже в маршрутке в село Вишневое, что бы попытаться на месте разобраться с этим запутанным, и снять обвинение с невинных людей. Как-никак, но я являюсь представителем четвертой ветви власти.
Путь к пункту назначения был неблизок – микроавтобусом я ехал более четырех часов. Мимо пробегали зеленые насаждения, за которыми виднелись фермерские поля, причем основная масса их была засажена подсолнухом, реже попадались поля пшеницы и ячменя. Дороги были плохие, и водителю все время приходилось маневрировать между выбоинами и ямами, отчего пассажиров бросало из стороны в сторону, словно маятник настенных часов.
Однажды мы остановились на небольшой станции, где мы могли выпить по чашечке кофе и проглотить бутерброд с поджаренной колбасой. Далее мы продолжили свой путь. Проезжали мимо небольших населенных пунктов, которые оставляли очень неприглядное зрелище, ибо стояло немало разрушенных домов и других хозяйственных построек, дворы их заросли бурьяном до самой крыши. Да и сами жители этих поселений имели достаточно неприглядный вид – оборванные, небритые лица с опухшими глазами. Возможно, это были не лучшие представители деревни, которые в такое горячее для села время, бесцельно бродило по улицах своих поселений, в поисках выпивки или иного зелья. Короче, все эти населенные пункты оставляли неприглядное впечатление, словно здесь прошел какой-то смерч или линия фронта.
Раньше мне не приходилось быть в Вишневом, поэтому я решил посетить сельсовет, что бы там, на месте, ознакомится с действующими лицами, прошедшей трагедии. В этом отношении мне повезло, ибо конечной остановкой автобуса был сельский совет. Его я увидел сразу только вышел из автобуса – это было единственное двухэтажное здание на сельском майдане.
