ГЛАВА 1
1. Катя
Все так и сидят. Никто не ушёл.
Жаль.
Стоит хоть одной моей так называемой подруге встать под любым предлогом – пусть даже надуманным, и я свободна.
Я уже готова, и на языке вертится формальное «мне тоже надо бежать».
Просто я не могу быть первой. Моим предлогам уже никто не поверит. Сначала было просто слишком много глупых отговорок в стиле «надо помочь маме», потом поводы пришлось изобретать посерьёзней, а потом и вовсе разыгрывать сцены со звонками по телефону и мольбой быстрей приехать. Однажды попросила помочь не того человека, и подруги обо всём узнали. Прощение заслужить мне помогло только то, что я пообещала больше никогда так не делать.
Так что я теперь сижу в шумном, ярком клубе, на мягком диване индивидуальной кабинки, среди давнишних подруг, и только и жду, пока кто-нибудь не захочет уйти. Тогда можно будет и мне.
Мельтешат яркие пятна света, пробирающиеся в кабинку, бухает музыка снаружи.
Я не хочу никого обижать. Нет, не так. Мне иногда очень хочется кого-нибудь из них обидеть. Но я не должна – разве так поступают с подругами? Особенно если это не просто подруги.
У Алины, стройной брюнетки с накачанными губами отец – большой чин в ФСБ. Больше не буду давать подробностей, ладно? Он сейчас уже не может напрямую, открыто помогать друзьям, но кое-что тайком узнать, продавить…
У кудрявой капризной Милены в платье цвета фуксии дядя владеет долей в нескольких риэлторских компаниях. Туда я не лезу, на недвижимость у папы другие юристы.
У Люды отец в республиканской прокуратуре. И с ней ссориться мне категорически запрещено. Впрочем, это довольно сложно было бы сделать. Люда считает, что никто никому ничем не обязан, настоящих друзей не существует, человек должен рассчитывать только на себя. И снисходительно относится к другим, так как ничего особенного от них не ждёт. Все её отношения – какие-то социально-рыночные. Окружить себя людьми, которые что-то могут для неё сделать, разумеется, не за просто так.
Что же, мне так проще. Мы сидим и смотрим друг на друга, потому что наши отцы нужны друг другу.
– Всё, банкрот, – объявляет Алина равнодушно и начинает раскладывать карточки. Люда ехидно фыркает – мы с ней остались последние в игре. Пусть порадуется немного – против меня у неё мало шансов. Она это знает прекрасно – но всё ещё рассчитывает на удачу.
Что ж, имеет право. Роется в карточках, что-то прикидывает, рассчитывает. Я равнодушно смотрю мимо.
Стараясь не встретить больше взгляд её спутника. Горячий, тяжёлый, от него становилось сильно не по себе. Этот мужчина здесь не развлекается. И нравится ему происходящее не больше, чем мне.
Ходячий тестостерон. Высокий, с мощным разворотом плеч. Модная стрижка – где надо, подбрито, где надо – беспорядок. Рукава рубашки закатаны с тщательно рассчитанной непринуждённостью. Ткань туго обтягивает рельефные мышцы – этакая демонстрация. На такие мышцы рубашки стоит подбирать на размер больше.
Но ему же нужна эта демонстрация. Не понравиться девушке, нет. Его цель – угодить.
– Дай мне меню, – резко и недовольно велит Люда, и мужчина молча и быстро делает, что велено.
Я вспоминаю имя. Денис. Он таскается на наши встречи тогда, когда мы собираемся сидеть в изоляции в индивидуальной кабинке, и Люда не имеет возможности цеплять кавалеров. Этакий запасной вариант. Хотя, казалось бы, зачем нужны ещё кавалеры, если есть такой вот самец за плечом?
Все мы понимаем, зачем. Зачем этот самец с пронизывающим взглядом маячит за плечом Люды, выполняя каждый её каприз. Я тоже могла бы купить себе такого, если бы захотела. Но мне не нужен мужик лишь бы был.
Особенно такой. Нет слов, хорош невероятно. Сам по себе хорош. Но я же вижу этот взгляд, который сканирует помещение, обдавая каждую из нас по очереди искрами презрения.
Люде достаётся кое-что другое. Адское пламя, острое лезвие, полный мрак – бушующие чувства сменяются в тот момент, когда его взгляд падает на хозяйку.
Да, Людмила, ненавидит тебя твой альфонс. Лютой ненавистью.
Впрочем, он и не должен любить. Платят не за это. За это тоже хотели бы – но никак. Любовь не купишь, но вот всё остальное…
– Люда, ты банкрот, – пытаюсь донести очевидное.
Несколько нервных движений – и она в сердцах бросает карточки на стол.
– В этот раз ты не скажешь, что кубики шулерские, ты их сама принесла, – равнодушно напомнила я. Это, кстати, странно, я действительно ожидала, что кубики, которые принесла Люда, будут врать в её пользу – но нет. Похоже она на самом деле считала, что я жульничаю.
Да зачем мне это? Мы здесь не такие суммы друг другу проигрываем, чтобы из-за них переживать. Просто карманные расходы.
Но да, есть нюанс. За себя я плачу сама. А вот Люда не работает, она светская львица и мать. Приёмная мать двоих племянников, и за одно это в глубине души я прощаю ей много странных, порой эксцентричных поступков.
В том числе и красавца, которого она регулярно таскает с собой, словно хвастаясь перед подругами.
А чего там хвастаться? Я, наверное, тоже могла бы себе такого приобрести. Купить. И, наверное, лучше напрямую договориться, завести честные товарно-денежные отношения. А не мои привычные – нечестные, полные лжи, но, как неизменно выяснялось, тоже товарно-денежные.
