Глава первая
Всякий фелис от кончика пушистого хвоста до самых треугольных ушек уверен, что нет на свете никого страшнее и опаснее длинноухих и короткохвостых сивилгов, ведь он знает, что сивилги – сущие изверги и едят на завтрак новорожденных фелисят. И что нет места на земле враждебнее и опаснее Лагусии, из которой, как известно, короткоухие живыми не возвращаются. Ноа-Люсида, направляя свои стопы в сторону гор, за которыми лежала Лагусия, знала это преотлично, но мысль ее была такова, что, возможно, даже жуткие сивилги окажутся добрее жрецов Ратти и хотя бы позволят ей погибнуть быстро и героически. Хотя жрецы Ратти как раз-таки ее смерти не желали вовсе, но долгая жизнь, проведенная вопреки собственной воле и желанию, лишь в подчинении мелочным правилам и с обязательным поеданием ненавистного имбиря, казалась юной Люсиде гораздо хуже славной гибели.
Бодро шагая навстречу своей судьбе и тщательно спланированной ею самой будущей славной гибели по неширокой, но натоптанной тропинке под сенью начинающих местами осенне алеть ветвей Краснолесья, Люсида наслаждалась путешествием, как прогулкой. С удовольствием вдыхая грибной и мшистый, с яблочной примесью лесной запах, радовалась тому, как приятно скользят по лицу теплые солнечные лучи, просочившиеся меж листвы, и искренне недоумевала, отчего у этого места сложилась такая недобрая репутация. Она провела здесь не один день, направляясь к горам, и до сих пор не встретила ничего грознее комаров, отделаться от которых бывало мудрено даже при помощи магии.
Тут ей подумалось, что можно прямо сейчас, сойдя с тропинки, насобирать грибов, да и устроить привал, когда погода такая отличная, а свежий осенний воздух будит аппетит. Так что Люсида принялась блуждать меж деревьев, вороша подобранной с земли палкой траву и первые опавшие листья. Увы, грибов не находилось, зато вскоре она заметила дикую яблоню, усыпанную ярко-красными яблоками, похожими на коралловые бусины. От них шел такой аромат, что Люсида не удержалась и сорвала несколько, сунув за пазуху, хотя дикие яблоки не зря звали «кислицей» – от них аж зубы сводило, даже от спелых. Но ими можно было что-нибудь приправить.
Покуда девушка задумчиво смотрела на яблоню, думая, сорвать ли еще, или уже хватит, на поляну выскочил хищник, у которого, в отличие от нее, не было сомнений в том, что перед ним лакомая добыча. Зеленовато-пятнистый барс со странно торчащими в сторону ушами, недокрылками в области лопаток и перепончатыми лапами подкрался к Люсиде чуть ближе и выбросил огромный, длинный, как у жабы, липкий язык, которым потащил девушку к себе. Она завизжала, вырываясь, и, отклеившись от языка, упала, пока зверь недоуменно таращился на нее.
– Ты! – срывающимся голосом выкрикнула Люсида, почувствовав, наряду со страхом, изумление и гнев от такого бесцеремонного нападения. – Ты кто?! Ты что творишь?!
Но отвечать на ее вопросы хищник, разумеется, не собирался – вместо этого он глухо рыкнул и снова прыгнул к ней, распростершейся на земле и не способной подняться, потому что у нее дрожали руки и подкашивались ноги. Люсида заверещала снова и, совершенно не раздумывая, зачерпнула столько эфира из ближней жилы, сколько могла ухватить за раз. Отчего-то гибнуть прямо сейчас ей казалось вовсе не славно, а глупо. «Дикие звери боятся огня!» – пронеслось у нее в голове, когда она попыталась сообразить, что можно использовать из того немудрящего набора заклятий, которым она владела.
– На тебе, тварь болотная! – выкрикнула Люсида, и в морду зверю полетел целый пучок горячих огненных искр. Магия для розжига костра, если в нее вложить побольше сил, вполне могла и пожар устроить. Правда, в лесу эфира было не так чтобы много, и Люсида не сотворила никакого бедствия с перепугу. Она лишь подпалила зверю усы и обожгла нос, отчего настала его очередь обиженно взвизгнуть и, развернувшись, убежать в лес, жалобно подвывая.
Люсида же, пошатываясь, встала и, ощутив, что стоит на ногах, опрометью побежала в другую сторону, нервно хлеща себя по бедрам хвостом. Она бежала, не останавливаясь и почти не разбирая дороги, пару раз едва не запнулась об торчащий из земли корень и оцарапалась свисающей на тропу веткой – однако остановиться и перевести дыхание смогла, лишь очутившись на лесной опушке. Впереди виднелись приземистые домики деревеньки, ютящейся у самого подножия Азурских гор, и близость людского жилья немного успокоила Люсиду. До деревенской околицы она дошла шагом, тяжело дыша и еле двигая заплетающимися ногами. Даже хвост теперь понуро волочился по дорожной пыли, да и уши опустились и сникли: опасность миновала, и теперь на Люсиду навалилась отчаянная слабость.
Маленькое и скромное святилище, расположенное неподалеку от дома старосты, в этот день и час пустовало, поэтому никто не видел, как ровно тогда, когда Ноа-Люсида вышла из лесу, ярко-синий кристалл, украшающий посох статуи Ходящего Всеми Тропами, вспыхнул светлой искрой и, трижды моргнув, снова погас. Так что ни один из жителей деревни не узнал, насколько особенная пожаловала к ним гостья, зато далеко за горами, в самом сердце Лагусии, об этом стало известно незамедлительно.
