Дождь шел в тот день, когда меня хоронили. Тысячи людей заполонили улицы центрального Лондона, чтобы принять участие в процессии, которая сопровождала в последний путь национального героя. Движение автомобилей, конечно же, перекрыли, а для обеспечения безопасности во время траурного шествия выделили аж две тысячи полицейских. Ну а как иначе? Не каждый день страна хоронит своего супергероя.
Я лежу в белоснежном гробу, в удобной бархатной постели, и умиротворенно слушаю, как дождь стучит по деревянной крышке, заглушая гул толпы. Покачивание едва ощущается, ведь везут меня весьма аккуратно, но, признаться, слишком медленно. Я начинаю скучать.
Мое сознание устремляется вверх, за пределы деревянного ящика: теперь я могу разглядеть с высоты птичьего полета процессию, которая растянулась на несколько километров, и окинуть взглядом место будущего вечного упокоения, уже заполненное людьми. Идти до кладбища остается совсем немного, и мысленно я устремляюсь к нему, оставляя позади свое бездыханное тело.
В тот момент, когда я оказываюсь у готовой могилы, из-за поворота выезжает четверка коней с погребальной колесницей, и толпа уважительно расступается. Я опускаюсь на мокрую траву у вырытого прямоугольника с идеально ровными краями и разглядываю лица незнакомых мне людей. Окутанные зыбкой пеленой, они проясняются от моего взгляда, глаза наполняются тихими, молчаливыми слезами, но стоит моему взору скользнуть на следующую фигуру, и они вновь уходят на задний план моего сознания, погружаясь в туман.
Я закрываю глаза и прислушиваюсь к стуку копыт, который должен бы затихнуть вместе с остановившейся колесницей, а когда открываю, гроб уже медленно опускается на дно глубокой ямы. Но чего-то не хватает. Сосредоточившись, я вновь вглядываюсь в смазанные лица толпы и почти сразу в одном из них узнаю Чарли. Мой друг уверенно шагает вперед. Люди, стоявшие рядом, бросают на него удивленные взгляды и перешептываются, а он подходит ближе и замирает у могилы. Теперь уже она засыпана и утрамбована, и участники процессии один за другим возлагают на нее цветы. Они как будто не замечают Чарли – каждый второй задевает его плечом или толкает назад. Но он стоит неподвижно, не сдвигаясь ни на сантиметр, и мрачно смотрит на мокрую землю, стремительно скрывающуюся под охапками цветов.
Да, мой друг, мы через многое прошли с тобой за последние полгода. Жаль лишь, ты этого не знаешь.
Людей становится все меньше, кладбище пустеет. Все вокруг завалено букетами, венками, фотографиями и письмами. Посреди этого изобилия по-прежнему стоит Чарли, молча и неподвижно. Но и он через короткие мгновения рассеивается и отдаляется, и я не стараюсь его удержать.
Очередная глава моего путешествия окончена.
Что ж, не у всех историй бывает хеппи-энд.
…
Я закрыл кран. Холодный воздух обдал разогретое тело в тот момент, когда последняя капля горячей воды упала мне на макушку. Быстро обтеревшись полотенцем, я оделся и вышел из душевой. Экран оставленного на кровати телефона моргнул от входящего сообщения, а спустя мгновение его догнал тихий звуковой сигнал.
«Я на месте», – говорилось в тексте, и я, торопливо накинув на себя джинсы и футболку с толстовкой, поспешил на встречу.
– Как спалось? – спросил Чарли, протягивая мне бумажный стакан с кофе, когда я сел за стол напротив него. Почти уверенный, что услышал насмешку в его вопросе, я молча махнул стаканчиком в сторону друга и, сделав глоток, откинулся на спинку ротангового кресла. Кофейня, в которой мы встречались по утрам понедельников вот уже несколько лет, доживала свои последние уличные денечки в этом году, и уже совсем скоро должна была по обыкновению перебраться внутрь, приготовившись к зимовке. Все навесы, еще недавно закрывавшие столы от знойного солнца, уже были убраны, а вместе с ними и пышные подушки покинули твердые плетеные кресла.
– Выглядишь не очень, – сообщил Чарли уже без тени иронии.
– Зато чувствую себя прекрасно, – я закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и подставил лицо яркому, но уже не греющему осеннему солнцу. Даже не глядя на друга я знал, что он с сомнением качает головой.
– Какие планы? – чуть погодя поинтересовался Чарли.
– Как долго ты собираешься задавать мне этот вопрос?
– Пока не получу ответ.
– Не получишь, так что перестань.
Я услышал глухой стук, когда Чарльз что-то кинул на стол, и, открыв глаза, увидел перед собой тонкую картонную папку с логотипом нашего отдела полиции.
– Что это?
– Посмотри.
Я не шевельнулся. Чарли нахмурился. С минуту мы упрямо смотрели друг на друга, затем он, не выдержав, подтолкнул папку еще ближе ко мне. Как будто это что-то меняет.
– Я не вернусь, – в сотый раз проговорил я, и Чарльз разочарованно прикрыл глаза. Он сделал глубокий вдох, готовый разразиться очередной тирадой, но оборвал сам себя, понимая бессмысленность этого спора.
– Так не может продолжаться вечно, – глухо проговорил он спустя пару глотков кофе. – Когда-то тебе придется вернуться к реальности.
– Когда-то, – кивнув, согласился я.
Друг окинул меня уже привычным мне сочувствующим взглядом и, по-видимому, в очередной раз решил дать мне еще немного времени.
