После парада в Берлине, всё как положено, был банкет. Я, оказалось, числился в списке приглашенных. Узнал об этом в последний момент – Сормах забегался-закрутился и забыл мне заранее сказать об этом.
Как удостоился присутствия на данном мероприятии? В дивизии разнарядку спустили о количестве участников и сами комдивы поименные списки готовили. Сормах это дело на Сабанцева спихнул, делегировал ему полномочия в данном вопросе. Ну, бывший знаменщик меня и не забыл.
Честно, я немного побаивался. Даже и не совсем не много. Светиться на подобных мероприятиях, где вожди присутствовали, мне было как-то не с руки. Вдруг кто мою морду лица опять признает? Встречи с чекистами в Москве мне как-то уже хватило.
Впрочем, хрен меня теперь опознаешь. Голову я в настоящий момент брил наголо по последней моде, а бороду, ту – отпустил. Зарос, как не знаю кто. Очочки ещё на моем лице присутствовали. Стеклышки в них были затемненные. В общем – замаскировался.
– Рядом со мной садись – подсказывать будешь.
Сабанцев и за столом определил мне место. Он теперь комполка, для красных командиров этого уровня свой стол. У комдивов – свой, поменьше, у командиров полков – большущий, их-то в Армии Мировой Социалистической Революции больше, чем комдивов.
– Что помогать, есть за тебя? – пошутил я.
Впрочем, тут особой помощи не требовалось. Стол был бедноват на угощения, зато приборов…
– Что чем есть. – комполка кивнул на вилки, ложки и прочее.
А, понятно…
Ну, я обрисовал Сабанцеву столовый этикет в общих чертах. Тот тяжело вздохнул.
– Запутаюсь…
– Делай по-моему, – вышел я из положения.
Скудость угощений на банкете компенсировалась обилием речей. Сначала хозяева этим отметились, а потом уже и наши эстафету переняли.
Лейб Давидович всех переплюнул. По времени.
В процессе его выступления на меня улыбание напало. По совсем глупому поводу. Почему-то вспомнилось, на основании чего он из Бронштейна Троцким стал. Придумал же, обозвать себя фамилией старшего надзирателя из одесской тюрьмы. Как-то это не по-революционному.
Был Бронштейн, а стал – Троцкий. Я, и то лучше себе новую фамилию выбрал – Красный. Красный, это – звучит гордо, по пролетарски и соответствует текущему моменту.
Всё длиннющее выступление Троцкого можно было заменить всего двумя словами, которые им в заключение речи и были сказаны.
– На Париж!
Так было обозначено дальнейшее направление наступления Армии Мировой Социалистической Революции.
Глава 2 Штальхельмы с красными звездами
Выступать из Берлина дивизия Сормаха должна была через три дня. Кто чем занимался, а я решил за это время себе будущую жизнь облегчить. Причем, путем через пользу общественную к пользе личной. Ничего в прогрессивных социалистических моральных нормах не нарушая.
Отчего у нас в экспедиционном корпусе больше всего бед было? От пуль? От отравляющих газов? Три раза ха-ха. От осколков снарядов и шрапнели. Причем, ранения в голову вызывали наиболее тяжелые последствия. Я, как врач, лучше других это знал.
– Сормах, каски нужны, – озадачил я комдива.
Богатырка на голове, это хорошо… от дождя. Тут же нам совсем другое на голову может с неба прилететь.
– Нужны.
Ну, в здравомыслии комдива я и не сомневался.
– Нужны, – как попугай повторил я за Сормахом. – Вот и добыть их надо.
– Добывай, – поддержал мою инициативу комдив. В армии всегда так – инициатива имеет инициатора.
– Не мой уровень. Тут тебе карты в руки.
Германцы штальхельмов за прошедшую войну наделали – хоть грудничков в них купай. Это, я так, образно. Они тут в Берлине даже в специализированных магазинах продаются. По двадцать рейхсмарок за штуку. Любого из пяти размеров – хоть шестидесятого, хоть шестьдесят восьмого. Примеряй, оплачивай и носи.
Шлемы с «рожками» – полыми втулками для вентиляции. Впрочем, это у «рожек» не главное. На них штирнпанцер – дополнительная бронепластина крепится. Она отдельно продается, три с половиной килограмма весит. Больше, чем сам шлем.
Хороша пластина, слов нет. От пули защищает, но… шею ломает. Пуля в её – тюк, голова в целости и сохранности, а позвоночник в шейном отделе переломлен…
Тут уж сам выбирай…
Мы пленных, когда во Франции ещё воевали, спрашивали. Большинство, снимали бронепластины, нарушали установленный порядок.
Да, «рожки»… Они четырёх размеров, поэтому одни германские каски более рогатые, чем другие.
– Есть «рогачи» в продаже, но – дорого… Нам бы на всю дивизию у местных бесплатно добыть. Мы их тут спасли, пусть касками со складов поделятся. Боевое-то крыло Союза Спартака на параде всё в касках было. Есть они у них, есть…
– Сделаем. Сегодня же.
Сормах – за своих горой. Бережет он солдат, за это его любят.
– Стой. Прикажи в дивизии головы обмерить, а то выпросим ненужных размеров, – уточнил я необходимое.
– Сделаем, – взял себе на заметку и это Сормах. Он никогда дельных советов подчиненных не пропускал. Кстати, всем бы так…
– Ещё одно, комдив. Для экипажей наших бронеавтомобилей бери каски без козырьков. Они обзору в тесноте сильно мешают. Германцы специально такие делают.
– Нинель… Мне ещё никто никаких не дал…
– Дадут, – сказал я убежденно. – Куда они денутся.
