– Невероятно! Ты готова отказаться от величайшего для женщины статуса только из-за отсутствия какого-то там мужского внимания со стороны царя Рамонда? Это все пустые девичьи капризы, которые в конечном счете ничего не стоят.
– Но папа, от своего жениха я ни разу не удостоилась ни единого подарка или письма даже из простой вежливости. Сухое «согласен» на твое предложение о браке даже письмом не считается. А так хочется, чтобы меня ублажали, обхаживали, любили наконец.
– Вместе с тем это самое лучшее послание, которое когда-либо мы получали. Сколько родителей пытались предложить царю Рамонду своих дочерей в жены, но он согласился взять только мою. Уверен, вести о твоей красоте долетали до его великолепной столицы, а портрет, написанный честным вельским художником, подтвердил разносимые посланцами слухи.
– И что из того, что я такая распрекрасная, если второй месяц не могу принимать восторженные ухаживания поклонников, радоваться юности и грезить о любви? Сижу тут словно пленница всеми позабытая, несчастная, с подругами не могу поболтать, обсудить свое будущее в роли царицы Вельса.
– У тебя есть подруги?
Девушка в ответ сердито покосилась на отца.
– Мы не можем ослушаться, таково было условие царственного жениха. Нам остается только радоваться и мечтать о том, как ты станешь блистать среди других правительниц на пышных празднествах. Даже гнусная Мерезия будет вынуждена делать приветственный поклон тебе. А твою голову украсит рубиновый венец Вельса. Разве это не счастье?
– Не знаю. Если царь Рамонд окажется не ласковым и не щедрым мужем, я стану скорее несчастна, и радость от моего величия померкнет от тоски.
– Дочка, как только ты выполнишь свое предназначение и родишь наследника Вельса, твой муж позволит тебе все, и восторженных поклонников в том числе. Закрываю же я глаза на шалости твоей матери, хотя иногда они переходят все границы приличия. Но если сравнить с той же Мерезией, увлечения нашей царицы кажутся почти безобидными.
– Согласна. По крайней мере мальчиков моложе меня в палатах мамы еще не бывало.
– Выходит договорились? Продолжишь укрываться от остального двора и соблазнов в башне до отплытия к жениху и не будешь больше капризничать.
– Обещаю подумать.
Как только край тяжелого царского плаща, скользя по узорным плитам, скрылся за поворотом длинного полукруглого балкона, из-за плотной занавески выглянуло бледное лицо красивого юноши. Оглядевшись по сторонам, горе-возлюбленный осмелился выбраться из узкой ниши и с немым укором посмотрел на печальную девушку.
– Ты же клялась, что ни за что на свете не предашь нашу любовь и не откажешься от данного мне слова!
– Мой милый Элон, венец царицы цариц совсем не помешает мне любить тебя. Ты же слышал, что сказал папа.
– Между нами будет твой муж!
– Это временное неудобство.
– Ты коварна, как и все женщины! Мое горе и боль совсем не трогают твое расчетливое жестокое сердечко. Но я все равно у твоих ног, – с такими словами Элон бросился на колени возле богато расшитого серебром платья прекрасной госпожи и страстно обхватив ее ноги, прижался всем пылким телом.
Веления была полностью удовлетворена. Ее замысел удался. Элон лично убедился в ее колебаниях и в мнимом нежелании выходить замуж, а она сохранила долгожданное право и на рубиновый венец, и на преданность превосходного поклонника. Немного ревности к будущему мужу только больше укрепит любовь приятного юноши. Как известно, мужчины больше предпочитают чужое и недоступное, жаждут постоянного соперничества и от того получают удовлетворение в малом.
Тем временем правитель Нижней Бальгелии царь Элфаст успокаивал вельского посла, не без оснований подозревающего царевну в нарушении поставленных условий в ожидании назначения даты свадьбы с их повелителем. Разговор происходил в тайной приемной царских палат, доступ в которую получали только лица особой значимости и прерогативы. Посол, которому не было еще и тридцати лет, вальяжно развалился на низком диване и неспешно поглаживал густую бородку, выражая тем самым полное пренебрежение к царю столь незначительного и слабого государства.
– Вы же понимаете, что царь Рамонд заинтересован вовсе не в вашей дочери и не в сближении с и так зависимой Нижней Бальгелией. Если царевна грубо нарушит наши условия, мы будем вынуждены разорвать помолвку, и именно вы потеряете те привилегии, которые сулит родство с правителем Вельса, – произнес молодой человек не в первый раз.
– Мне нечем возразить на ваши упреки, дорогой посол. Но почему вы так уверены в бесчестности Велении? Я лично не нашел никаких достоверных подтверждений ваших подозрений, – стоявший в растерянности венценосный родитель не видел выхода из запутанного и унизительного положения в котором оказался, благодаря дочурке.
– Отцы бывают часто слепы, – гость из Вельса, окончательно признал, что царевна ловко водит всех за нос, и добиться правды через слабовольного царя – задача невыполнимая, – Но перейдем к другому, более важному вопросу: как и на какой срок вы предоставите нам своего мастера?
Уловка сработала, и собеседник быстро переключился на другую тему, предвещающую немалую выгоду ему лично и государству в целом. Торговались долго и до последней монеты. Далеко за полночь, обоюдно удовлетворенные условиями достигнутого соглашения, выпили по кубку сливового вина и прямо в переговорной завалились спать на широких диванах, тем самым подтверждая полное взаимное доверие на ближайшее время.
