Вернуть огонь
Стрекот сверчков давит на уши. Душно. Чьи-то нетерпеливые руки подталкивают меня вперед, ближе к заполненному мраком особняку, к навсегда погасшим окнам, к темному дверному проему. Жмурясь от страха, шагаю вперед. Сердце пропускает удар, дыхание сбивается. Сейчас…
Я мотнула головой, прогнав прочь детские воспоминания, нахлынувшие совершенно не к месту. Волосы растрепались, непонятно откуда взявшийся сквозняк пробрал до костей. Форточку на кухне забыла закрыть, что ли? А прическу жалко — полдня у зеркала с плойкой провела, и пожалуйста. Снова вместо кудряшек ерунда какая-то.
— Вера, — виновато вздохнул Вадик и проглотил дольку мандарина не жуя, — ты плохого не подумай. Ты красивая, честно. Но вот… что-то в тебе не то.
Я натянуто улыбнулась и отпила из бокала — больше, чем следовало бы. Вино обожгло горло, горячим комом опустилось в желудок.
— Что «не то»? — обреченно спросила я, заранее зная ответ.
— Сложно объяснить, — скривился он, будто вместо мандарина слопал лимон, а то и два. — Понимаешь… от тебя словно холодом веет.
— Это все ветер в моей голове, — кокетливо хихикнула я, хотя больше всего на свете хотелось запустить бокалом в его смазливую физиономию.
Загадочный полумрак казался смешным, музыка — слишком слащавой, а вкус вина — приторным. Зря я устроила это… свидание.
— Ну, я пойду, — смущенно сказал Вадик. — Спасибо за чудесный вечер!
Скомкал салфетку и сорвался с места, словно я собиралась привязать его к стулу и несколько раз посягнуть на его честь. Через пару секунд в коридоре хлопнула входная дверь.
Про Вадика знает каждый: он готов волочиться за любой юбкой. Но только не за моей. Так уж сложилось — парни от меня шарахаются, в буквальном смысле. Подружки бегают на свидания, массово выходят замуж, а меня будто не видит никто. Отвечаю на бесконечные вопросы мамы о женихах и будущих внуках, в одиночестве приезжаю на семейные праздники и выслушиваю от парней какая я замечательная, но вот, к сожалению, не в их вкусе. А ведь я довольно симпатичная, хоть и не писаная красавица. Миниатюрная, стройная, почти блондинка. Ну вот, опять какая-то анкета для сайта знакомств получилась. Кстати, по фотографиям я там многим нравлюсь, а вот при личной встрече… Лучше не вспоминать!
Я огляделась по сторонам и нервно рассмеялась. Приглушенный свет, нарезанные в форме сердечек фрукты и витающий в воздухе запах каких-то пробуждающих страсть благовоний, которые мне впарили в магазинчике фэншуй. Не скоро их удастся выветрить! Еще купила и надела мини-платье самого намекающего вида. Это надо же так опуститься… Осталось разве что лепестки роз на постели разбросать и табличку прибить: «Готова на все». Фу! А ведь Вадик мне даже не нравится. Срочно пора кошку заводить. К тридцати годам надо, чтобы их было штук сорок, как у любой уважающей себя сильной и независимой женщины. Конечно, до этого еще долго, сейчас мне двадцать два. Два раза по два, а до сих пор одна! Это уже не шутки. Кому-то, может, и забавно будет. Девушка, какие ваши годы? Все еще сложится! Имя родители мне дали правильное, потому что надежды нет, и любви тоже, остается только верить. Парни меня боятся, я не преувеличиваю. Сбегают в ужасе. Последняя проверка провалилась. Всеядный Вадик, и тот сказал то же самое. Холод, лед, морозилка — это все про меня! Теперь уж ясно. Я безнадежна.
Ночью мне снова приснился старый детский кошмар. Вот я вхожу в зал — просторный, мрачный, с блеклыми картинами на стенах и высокими подсвечниками-торшерами во всех четырех углах. У двери на балкон видна громада рояля, наполовину скрытая темной тканью. Клавиши беззвучно двигаются, нежная, похожая на шелк ткань, идет волнами. Пламя краснеет, размеренный треск свечей сливается в щемяще грустную мелодию. Тени на стенах призывно шепчут, их голоса растворяются во тьме.
Наутро осталось лишь чувство одиночества, безысходности и холодок в желудке. Гастрит, что ли? А ведь мама давно вынесла вердикт — черный сглаз, могильная порча, надо срочно снимать. Редкостный бред, но какие у меня варианты?
Стоя на пороге типично дачного домика местной ведуньи, я отворила скрипучую дверь и осторожно заглянула внутрь. В коридоре было пусто, прямо как у меня дома. Допотопная люстра с рожками очерчивала тусклый круг света на замызганном паркете, советский диван зиял дырой в обивке, за ним был виден проход — арка, завешенная длинными нитями деревянных бус. Осенний ветер подгонял в спину, я зябко поежилась и вошла. Дверь с грохотом захлопнулась.
— Проходи, — велел голос из-за арки.
Я раздвинула плотные связки нитей, и увидела старушку, сидящую за массивным резным столом. Она молча ждала, пока я просачивалась внутрь и пристраивалась на стул — твердый и очень неудобный. Сзади раздалось чириканье, будто на телефон пришла эсэмэска. Я оглянулась и увидела клетку — высокую, бронзовую, старинную. Желтая птичка впивалась клювом в прутик, уставившись на меня маленькими черными глазками. Неправильно! Должна быть ворона. Огромная, черная и мудрая. А не это недоразумение.
— С чем пожаловала? — прохрипела ведунья и вытерла лоб морщинистой ладонью. — Что волнует?
