ГЛАВА 1.
Причиной воющего, словно одинокий красивый волк в ночном лесу, разочарования девочки по имени Викия Усалиева стало поступление в вуз.
В бело-голубых стенах она задыхалась, словно только что надышалась краской.
Боль в сердце стала верной Викиной спутницей.
Ночью в тёмной комнате девушка неизменно чувствовала на губах соленую влагу… .
И винить в том, что её непосредственная жизнь пахла теперь не розами и не шоколадом, Викия выбрала Казанский государственный институт.
– У меня в этом вузе ничего нет хорошего, – жаловалась иногда Усалиева своей подружке, кудрявой курносой блондиночке Маринке Верхиевой. – Пустота одна!
Марина только грустно улыбалась: она знала, о чём говорит Вика и по чему именно так тоскует.
Всю жизнь Викия слышала комплименты и слова восхищения. Усалиева родилась в обеспеченной семье, была единственным ребёнком, и вся семья – мама, папа, бабушка – не могли наглядеться на неё. Как только мама впервые побрызгала на неё дорогими духами, Вика поняла: она особенная! Ни от одной девочки в саду не пахло такой вкусной штучкой!
Садик, куда отдали Вику, был частным – и, пока некоторые дети знакомились со странными словами «просрочка» и «задолженность», Усалиева осознавала, что она маленькая принцесса, розочка, красавица, умница… . Тогда-то Викия и привыкла к приятному теплу, что ударяет в голову во время сладостных хвалебных речей… .
В платной гимназии Вике также пели розовые оды. Девочка была красивой и отлично училась, неплохо пела и читала стихи наизусть, танцевала контемпорари-дэнс – поэтому все школьные годы Усалиевой прошли в олимпиадах, на сцене, в путешествиях, подарках, дискотеках… . Мягкие тёмные кудряшки, карие глаза с пушистыми ресницами, стройная фигура фитоняши, белая кожа с весёлыми веснушками вокруг носа очень нравились всем мальчикам… . Розовые модные наряды и забавные хвостики Викии считались эталоном красоты для каждой гимназистки. И она, Вика, просто не догадывалась, что монада способна перевернуться…
Сдав каждый ЕГЭ на высокий балл, Викия поступила в главный вуз Казани – она любила атмосферу своего родного татарского мегаполиса. Горечь накрыла её не сразу – сначала климат в её группе был мягким и ласковым, а ей, Вике, радовались, когда она входила в аудиторию.
Усалиева не чувствовала вину за то, что примерно через месяц её отношения с коллективом ухудшились. Она видела себя королевой, творящей реальность. Она любила быть на первом плане. Она хотела подчинять. Устанавливать свои правила… .
– Викия вообще ненормальная! Ей кажется, блин, что она кому-то тут нужна! Во дура! – однажды намеренно громко защебетали однокурсницы, сидевшие неподалёку от Вики. Она оторопела, а спустя несколько секунд разозлилась: посмел бы кто-то в гимназии ей такое сказать!
– Дорогие, ваше место в газовой камере, – гордо произнесла тогда Вика, повернувшись к однокурсницам. – Вы, походу, сможете только там заткнуться!
Девчонки недобро сощурились, а Викия лишь отвернулась. Она и не знала тогда, как её «накажут»… .
То, что «Викия Усалиева призывает к фашизму», разлетелось по всему институту. И Вику выгнали из всех творческих коллективов вуза, «отменили» в научном сообществе… . Даже некоторые преподаватели с того момента поглядывали на неё с отвращением, что самолюбивую Усалиеву приводило в отчаяние.
– Ну нефиг было болтать всякую хрень! – сказала тогда Маринка. Она была одноклассницей Вики, училась в том же институте, только на заочке, и в настоящий момент являлась для Усалиевой единственным человеком, не «отменявшим» Викию… . Она же была и тем исключением, кто мог себе позволить разговаривать с брюнеткой грубо.
– Я НЕНАВИЖУ ЭТОТ ВУЗ! – рыдала Викия. – Здесь одна тупая преснятина, мне тут плохо! Я хочу обратно в школу, где меня все любили! Тут ужасно, Мариш!!!
Верхиева, без слов обняв подругу, принялась укачивать её, как малышку… .
Вика в тот момент окончательно поняла, что больше не будет звездой и не сможет жить по собственным правилам… .
– Я обречена, – грустно вздохнула Усалиева, и скупой на сантименты Марине вдруг тоже захотелось плакать… .
