ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗАГОВОР
ГЛАВА ПЕРВАЯ
"Император Данэль скончался..."
Согласно дворцовому протоколу, первые три дня тело было выставлено в траурном зале дворца. Набальзамированное, разумеется, в парадном мундире и с короной, лежащей в изголовье. По углам гроба днем и ночью дежурили четверо сменявшихся каждый час лейб-гвардейцев.
Через три дня траурная процессия отправилась в Храм Триединого - впереди катафалк с открытым гробом, за ним - Императрица в траурном черном одеянии и оба принца. Позади - высшие сановники государства, потом духовой оркестр, а дальше - все желающие. Шли пешком, медленно, под звуки траурного марша.
Катафалк везла вороная четверка. Черные кони, черные одежды, алые мундиры лейб-гвардейцев с черными траурными повязками, гроб из красного дерева - и на этом темном фоне только одно светлое пятно: парадный мундир Данэля и его бледное лицо - умиротворнное и даже какое-то помолодевшее. Тридцать три года - о Боги, всего тридцать три! Как много он бы еще мог успеть!
Порой Касси мельком поглядывала на толпившихся в скорбном молчании по сторонам дороги людей - на многих тоже были траурные повязки, некоторые, особенно женщины, не стесняясь, плакали - в народе Данэля любили.
Она боялась, что мальчики, особенно младший, Эгер, не выдержат такого долгого перехода, да еще в плохую погоду. Хотя над ними несли балдахин, но водяная пыль все же задувала в лицо, и приходилось то и дело вытирать его.
Но ничего, выдержали. Правда, когда добрались до храма и устроились в Императорской ложе, Касси приказала принести им по большой кружке горячего чая с медом.
У Даника - ах, простите, Его Величества Императора Данэля II - скорбь смешивалась с обидой: как это так, править он начнет лишь с двадцати лет! Что поделать, такова была воля Данэля, но дулся сын, разумеется, на нее. А Эгер, растерянный и заплаканный, и сейчас не мог до конца поверить, что папы больше нет, и тянулся к Касси, как к последнему оставшемуся островку стабильности, незаметно в полутьме уцепившись за ее руку.
Гроб на подпорках установили на алтарном возвышении перед огромным символом Триединого, и Верховный жрец, стоя у изголовья, начал похоронную службу.
***
Все эти дни у Касси не было времени не то что на скорбь - даже просто на нормальный сон. Хотя, может, это и к лучшему, что голова все время была занята какой-то совершенно неважной, но страшно нужной от нее окружающим чепухой.
Траурное платье - одно, другое, третье. Ваше Величество, какая ткань и отделка вам больше нравится? А кружево? Примерка... ноги уже еле держат, но нужно терпеливо стоять на табуреточке - что может быть важнее траурного платья?! Разве что цвет обивки гроба и какой из мундиров Его Величества больше подходит для траурной церемонии...
О, и самый важный сейчас вопрос: когда приедут иностранные делегации, как должны стоять троны Касси и Даника - на одном уровне, или ее пусть будет на ступеньку ниже? С одной стороны он Император, с другой - она его мать и регент.
И надо решить, что каждому из глав делегаций ответить на их велеречивые соболезнования, чтобы не ляпнуть что-нибудь не то...
***
Иногда за всеми этими нескончаемыми хлопотами Касси забывала, к чему они вообще, а потом спохватывалась: Данэль умер, его больше нет...
Только теперь постепенно осознавала, как много он значил для нее.
Он всегда был рядом, готовый поддержать и помочь. И в глубине души Касси даже не то что знала - это было само собой, что есть кто-то, кто прикроет и защитит, с кем можно посоветоваться и кто поймет и не обидит.
И кто, возможно, в последние годы ее даже любил...
***
- Амен! - провозгласил Верховный жрец, и все, кто наполнял огромное гулкое чрево храма, подхватили: - Амен!
Светлейший тяжело поднялся с колен. Что за несправедливость, почему, ну почему он до сих пор жив, а Данэля больше нет?!
Дверь ложи открылась, и Касси повернула голову, хотя и без того знала, что это ее кузен, виконт Тангу, командир ее роты лейб-гвардии и один из немногих людей, которым она всецело доверяла.
- Ваше Величество, - склонив голову, щелкнул он каблуками, - карета подана.
Она встала:
- Пойдемте, мальчики.
Бросила последний взгляд на гроб с телом мужа и, пропустив впереди себя сыновей, вышла из ложи.
***
В карете Даник забился в самый угол, Эгер же, наоборот, вжался Касси под мышку, как цыпленок под крыло наседки.
Второй рукой она попыталась притянуть к себе и старшего сына. Поначалу он передернул плечами: - Не надо, мама - я уже взрослый! - но она не убирала руку, и он со вздохом тоже прижался к ней: помедлил и все же спросил, подняв голову:
- Зачем папа так со мной?
- Ты о чем?
- О том, что до двадцати лет я не буду Императором! Он что - мне не доверял?!
- Все не так, - покачала головой Касси. Она знала, что Даник рано или поздно это спросит, и лишь надеялась, что он поймет и примет ее ответ. - Ты будешь Императором - через месяц, как только истечет срок траура, тебя коронуют. Но власть и ответственность - это тяжелейший груз, как твой папа выражался, "бремя короны". И он хотел, чтобы у тебя была нормальная юность, чтобы ты не работал по двенадцать часов в сутки, а то и больше, и не лежал потом без сна, мучаясь мыслью "А все ли я правильно сделал?!"
