Рано утром шестого июня все те, кто включил телевизор или открыл новостную ленту в смартфоне, увидели лицо человека, который стал обладателем безграничной власти на каждом из шести материков.
Эм-Джей и мистер Рамзи замерли в гостиной. Они молча уставились в экран телевизора и слушали ведущую «Би-Би-Си Ньюс», которая хорошо поставленным голосом рассказывала о том, что случилось за эту летнюю ночь. В глазах женщины застыл шок, но профессионализм даже в такой стрессовой ситуации никуда не делся.
– Она косится вправо, – внезапно произнес профессор Рамзи и ткнул в направлении телевизора старческим узловатым пальцем. – Рядом с ней кто-то есть, Мэри-Джейн. И он следит, чтобы с ее уст не сорвалось ни одно лишнее слово.
Эм-Джей взволнованно потерла ладони друг о друга и села прямо, вглядываясь в затравленное выражение лица женщины на экране.
– Должно быть, это военные, – пробормотал мистер Рамзи и вдруг схватил свою помощницу за локоть, так сильно сжав пальцы, что Эм-Джей невольно дернула рукой, пытаясь высвободиться. Но старик даже не обратил на это внимания. – Боже ты мой, в голове не укладывается!
Он резко обернулся к ней, и Мэри-Джейн замерла с раскрытым ртом, заметив в глазах Рида Рамзи смесь восторга, страха и возбуждения.
– Вам нельзя волноваться, – шепнула Эм-Джей, аккуратно отцепила от своего локтя его пальцы и погладила сморщенную старческую ладонь.
– Это невозможно, моя милая, – покачал он головой и покусал нижнюю губу великолепно сделанным зубным протезом. – Невозможно не волноваться! На наших глазах мир стал иным.
Он резко замолчал, впившись взглядом в ведущую, и Эм-Джей медленно повернула голову к телевизору, где на экране в ту секунду крупным планом демонстрировалось лицо нынешнего правителя всей планеты Земля.
Кристиан Эшбёрн.
Эм-Джей словно загипнотизировали. Она жадно разглядывала серовато-бледную кожу, словно присыпанную пеплом1. Затем ее взгляд будто приковали к глазам Эшбёрна – глубоко посаженным, черным и блестящим, словно нефтяные пятна. Зрачка не видно, одна мгла. В этих глазах, казалось, было все: порок, укор, ласка, любовь ко всему миру и ненависть к врагам. Их выражение обещало вечную муку и рай на земле одновременно. Брови мужчины оказались идеально прямыми и длинными, что придавало ему сходство с манекеном или куклой. Темно-русые волосы аккуратно обрамляли вытянутое лицо. Эм-Джей решила, что этому человеку едва ли больше пятидесяти.
Внезапно изображение Эшбёрна на экране раздвоилось, затем картинок с его лицом стало три, потом четыре, пять, а следом и шесть. Шесть лиц одного и того же человека.
Страшная догадка буквально ослепила Эм-Джей. Она и правда на несколько мгновений утратила четкость зрения, а затем резко обернулась к старику.
Шесть… Почему здесь шесть изображений?
Мистер Рамзи смотрел на Эшбёрна с ужасом и благоговением одновременно.
– Шесть ипостасей, шесть материков… Пророчество сбылось, Мэри-Джейн, – прошептал он, едва шевеля потрескавшимися губами.
– Но, может быть, мы ошибаемся! – воскликнула она, с усилием надавливая большим пальцем на центр ладони, словно это действие могло привести ее в чувство.
Мистер Рамзи качнул головой и вдруг поежился, отводя взгляд от экрана. Ведущая новостей призывала всех сохранять спокойствие, ведь никаких глобальных изменений смена власти не несла. Интересно, хоть кто-нибудь ей верил? Наверное. Слова утешения всегда на кого-то да действовали.
Старик запахнул на тощей груди кардиган и тяжело поднялся с дивана, обтянутого темно-коричневой кожей. Коротко глянув на свою помощницу, он тихо произнес:
– У нас мало времени.
В просторной и дорого обставленной квартире в Старом городе – одном из районов Эдинбурга – маленький мальчик Нэйт то и дело бросался к окнам, с нетерпением разглядывая мощеную камнем улицу. Время от времени мимо неторопливо проезжали машины, люди шли то поодиночке, то в компании, иногда прячась под зонтами, иногда подставляя лица на минуту выглядывающему солнцу. По статистике теплых солнечных дней в Эдинбурге не больше шестидесяти в год, потому появление небесного светила вызывало ажиотаж среди местных. Но Нэйт любил дождь, и пасмурная погода нисколько не портила мальчугану настроение.
– Когда же он приедет? – подскакивая на месте, спрашивал он маму, наверное, уже раз десятый за утро. Ребенок ждал появления отца, которого видел всего пару раз в год.
Джулия – мать мальчика – неизменно привлекала взгляды как мужчин, так и женщин. Красивая, холеная, знающая себе цену. Она родилась в простой семье, но отчего-то всегда знала, что ее жизнь не будет связана с маленьким городишкой за две сотни километров от столицы. Она хотела выйти замуж за богача и заниматься исключительно собой, и получилось так, как она хотела. Впрочем, прежде ей пришлось начать карьеру модели, чтобы ее смазливое лицо хоть где-то засветилось. Иначе каким образом тот самый богач мог узнать о ней?
Отец Нэйта не был привлекательным. Он вызывал у Джулии безотчетный страх и даже что-то похожее на отторжение. Но она уверенно шла к своей мечте и легла с ним в постель, надеясь, что после этого ее прозябание в крошечной комнате с черной плесенью на стенах, которую она снимала у сварливой старухи на окраине Эдинбурга, наконец закончится.
