Вольные переводы

Некий писатель сказал, что в Грузии больше грузинских поэтов, чем самих грузин.

Гугули Кебурия – русскоязычный грузинский поэт, но поэт истинный! Думаю, этим достоинством и привлечет он внимание русскоязычных любителей поэзии. В добрый путь, Гугули!

Чабуа Амирэджиби. Тбилиси. 15.09.98

Моб. 595 57 41 94;

E’mail: [email protected] giorgikeburia.blogspot.com

Fb: Guguli Keburia

Впервые стихи Гугули Кебурия были напечатаны в прош логоднем номере нашего журнала. Так что к выходу первого его лирического сборника у Гугули Кебуриа уже был «свой» читатель.

Истоки феномена «русскопишущих» поэтовг рузин восходят к началу прошлого столетия. Гугули Кебуриа продолжает ту вековую литературную традицию, которая, кстати, почти, совсем, не исследована.

Вернемся, однако, к самому Гугули Кебуриа – его стихам и прозаическим опытам (Кстати, у него есть также успешный дебют в переводческой сфере).

Все то, о чем пишет Гугули Кебуриа, – глубоко прочувствовано. Поэтому поэтическая искренность (так же, как и человеческая) одно из его несомненных достоинств.

Для русскоязычного читателя знакомство с книгой Гугули Кебуриа будет равносильным знакомству с миром типичного интеллигентного тбилисца на рубеже двух столетий.

Уверен, это знакомство будет интересным и не поверхностным. Гарантом этого служит тот внутренний нерв, который постоянно ощущается в стихах Гугули Кебуриа, и вся богатая палитра его творчества.

Смотрите, как летит, отвагою пылая… Порой обманчива, бывает седина. Так мхом покрытая бутылка вековая Хранит струю кипучего вина.

М. Ю. Лермонтов

По профессии я эколог и поэтому не претендую на какое-либо место в иерархии поэтов.

И. Бродский в своей Нобелевской лекции в 1987 году отмечал: «Человек принимается за сочинение стихотворения по разным соображениям: чтобы завоевать сердце возлюбленной, чтоб вы разить свое отношение к окружающей его реальности, будь то пейзаж или государство, чтоб запечатлеть душевное состояние, в котором он в данный момент находится, чтоб оставить – как он думает в эту минуту – след на земле… Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку… Стихосложение – колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения».

Сколько бумаги порой изводят люди, но, в лучшем случае, иногда остаются в истории литературы как авторы одного стихотворения. А порой, хоть автор и не запоминается, но само стихотворение надолго переживает своего создателя.

Я, например, не могу удержаться от соблазна предложить читателю одно стихотворение, которое помню с детства, хотя, к сожалению, имя автора (кажется, Бахметьев) позабыл.

Никто сегодня и не помнит о Владимире Чимакадзе, а какой поэт не захотел, бы поставить свою подпись под его коротеньким стихотворением. Увы, сегодня оно звучит уже, скорее всего, как эпитафия. Это было когда-то и где -то,

По большому счету, тема – «что в имени твоем» – слишком хрупка и недолговечна, ведь цивилизации, а «в недалеком будущем» и все человечество навсегда сойдут со сцены. Мы обречены самим фактом своего существования, – это рождает наш пессимизм, но это и стимулирует нашу любовь к жизни и желание поделиться этой любовью с другими. Люди продолжают жить в своих произведениях чисто символически, ибо все-таки главное в творчестве – сам результат, а не автор.

Поэзия не признает ни политических, религиозных и географических границ, ни возрастных ограничений. Все многообразие жизни расцветает в творениях автора и придает вкус его плодам.

Стихотворения несут в себе закодированные гены их авторов и, как живые организмы, из поколения в поколение продолжают существование, как цветы или ягоды, украшая и чем-то даже оправдывая смысл нашего бытия.

На мои стихи Нато Арчвадзе часто писала пародии. Из этого материала я потом составлял диалоги, так что она вполне законный соавтор соответствующего раздела книги, за что я и приношу ей глубокую благодарность.

Реакция моей дочери выразилась в форме рисунков, и я с удовольствием поместил их в книге в надежде на то, что через них будет, протянут мост к молодому поколению.

Эпиграфы – отправные точки путешествия в мир поэзии, они, как камертоны, подсказывали интонацию, настроение, хотя иногда подбирались позже, вдогонку к стихотворению.

Мои переводы далеки от подстрочника, они возникли скорее как ассоциации, как родственное состояние души. Иногда мой перевод имеет с оригиналом лишь общую «станцию» отправления. Используя оригинал как трамплин, я в полете остаюсь наедине с самим собою, ибо таким образом все равно подхожу к вершине истины гораздо ближе, чем если бы упрямо пытался дословно передать содержание стихотворения.

Бальмонт, переводивший «Витязя в тигровой шкуре» гениального Шота Руставели, приводил слова Сервантеса о том,