Из дневника Василия Светлова. 17 октября 1889 года, Санкт-Петербург
Если вы читаете эти строки, значит, я уже принял решение. Времени осталось мало – я слышу их шаги на лестнице. Игнатий не смог их задержать. Будь он проклят, старый дурак, думающий, что можно контролировать то, что древнее самого времени.
Я должен записать всё, пока моя рука ещё способна держать перо, пока разум ещё принадлежит мне. Книга… она показала мне правду, которую никто не должен был узнать. Мы, хранители особой крови, думали, что являемся избранными. Какая ирония – быть избранными для собственной погибели.
Тайный круг в нашем Ордене Хранителей существует не одно столетие. Мы прятались за маской защитников человечества, делая вид, что боремся с теми, кто использует запретные знания. А сами… мы были хуже любых оккультистов. Мы хранили книгу, одну из 3 копий, думая, что храним источник силы. Но мы хранили ключ от двери, которая никогда не должна быть открыта.
Сегодня я видел, как Книга отвергла Алексея Петровича. Он пытался прочесть её страницы, но буквы расплывались перед его глазами. А когда он порезал палец и капнул кровью на страницу… О Господи, его крик до сих пор стоит у меня в ушах. Его тень… она просто исчезла. А через час исчез и он сам.
Но его кровь на странице… она сложилась в символы, которых я раньше не видел. Я смог их прочесть. Только я. И теперь я знаю, что должен сделать.
[Несколько строк залиты чернилами настолько сильно, что текст невозможно разобрать]
Они думают, что избранная кровь – это дар. Благословение. Но это метка. Нас подготовили, как сосуды. Веками они ждали, направляли браки определённых семей, создавали нужную им кровь. И книга… она не артефакт. Она живая. Она часть их сущности, запертая в нашем мире.
Я слышу их всё ближе. Члены Круга поняли, что я собираюсь сделать. Они не могут позволить себе потерять сосуд с идеальной кровью. Но они не понимают – я уже не сосуд. Я нашёл способ использовать кровь иначе.
Тому, кто найдёт этот дневник – если ты можешь прочесть эти строки, значит, ты тоже несёшь эту кровь. Беги. Беги, пока они не нашли тебя. Или…
Я слышу их голоса. Древние… они поют. Поют о возвращении. Но я не позволю…
"Кто прочтёт одну строку – потеряет сон. Кто прочтёт страницу – потеряет рассудок. Кто прочтёт главу – потеряет душу. А кто постигнет всю Книгу – тот станет вратами для Тех, Кто Ждёт За Звёздами."
Книга Хранителей, том III
Здание архива Ордена Хранителей возвышалось над Васильевским островом тёмной громадой, поглощая октябрьский туман. Михаил Светлов остановился перед массивными дубовыми дверями, чувствуя, как холодные капли оседают на воротнике пальто. Старинное здание будто наблюдало за ним – это ощущение появилось, как только он свернул с набережной.
"Вы точно готовы к этой должности, Михаил Васильевич?" – слова главы отдела кадров эхом отдавались в памяти. – "Работа в архиве требует… особой предрасположенности."
Тяжёлая дверь открылась бесшумно, словно петли были смазаны минуту назад. В вестибюле пахло старой бумагой, пылью и чем-то ещё – чем-то неуловимым, от чего по спине пробегал холодок.
"Светлов? Новый архивариус?" – седой мужчина в строгом сером костюме появился словно из ниоткуда. – "Игнатий Павлович, старший хранитель секции древних манускриптов. Идёмте, покажу ваше место."
Они шли по коридорам, и с каждым поворотом у Михаила всё сильнее кружилась голова. Здание внутри казалось больше, чем снаружи. Коридоры извивались под странными углами, а некоторые повороты словно нарушали законы геометрии.
"Не обращайте внимания на головокружение," – заметил Игнатий Павлович, не оборачиваясь. – "Здание построено по особым чертежам. Привыкнете."
Кабинет оказался небольшой комнатой с высоким потолком, теряющимся в полумраке. Единственное окно выходило на внутренний двор, но почему-то казалось, что вид за ним менялся, стоило отвести взгляд.
"Ваша задача – систематизация и оцифровка документов девятнадцатого века," – Игнатий Павлович положил на стол внушительную стопку папок. – "Начните с этих. И помните главное правило: не читайте тексты полностью. Только заголовки, даты, имена. Содержание документов… не для всех глаз."
Михаил кивнул, хотя внутри всё сжалось от странной формулировки. Он потянулся к верхней папке, но Игнатий Павлович вдруг схватил его за руку. Хватка у старика оказалась стальной.
"Светлов… Это случайно не родственник вам был, Василий Александрович? Тот, что работал здесь в восьмидесятых девятнадцатого века?"
"Дед," – ответил Михаил, чувствуя, как по спине пробежал холодок. – "Но я его не знал. Он пропал до моего рождения."
Игнатий Павлович отпустил его руку и как-то странно улыбнулся. "Да, конечно… пропал. Что ж, приступайте к работе. И ещё…" – он обернулся в дверях, – "если заметите что-нибудь необычное – странные символы на полях, документы не на своих местах, необъяснимые звуки… просто игнорируйте. Архив живёт своей жизнью."
Оставшись один, Михаил открыл первую папку. Пожелтевшие страницы пахли временем и чем-то металлическим, смутно напоминающим запах крови. Он начал вводить данные в компьютер, стараясь не вчитываться в текст.
