Пoстучитесь в грoбы и спрoсите у мертвецoв,
не хoтят ли oни воскреснуть, и oни
oтрицaтельнo пoкaчaют гoлoвaми.
( Артур Шопенгауэр)
Лиха беда начало
( Пословица)
Давным-давно, когда Земля была еще совсем юной, маленькой и плоской, и не успели еще устать три могучих слона, держащих ее на своих спинах, и не уплыла еще из-под их ног громадная морская черепаха, чтобы сгинуть безвозвратно в пучине бесконечного океана, жила себе страна под названием Амиран.
Страны – они как люди. А люди – они как птицы. А птицы – они как рыбы, летающие там, в глубине. В общем – все одинаково, вверху ли, внизу, или на той плоскости, что разделяет верх и низ, и на которой выпало жить нам с вами. Все одинаково, и утомительное разнообразие подробностей не делает нас чем-то исключительным. И что есть – было, и что было – будет, и страна под названием Амиран в чем-то очень напоминает то, в чем живешь ты здесь и сейчас.
Короче, была некогда такая страна, Амиран. А столицей там был город, называвшийся Мирандой, и правил в той стране государь по имени Бенедикт, а по отчеству Эдуардович. И жили в том государстве люди, называвшие себя миране. И были это люди как люди, славились рассудительностью, хладнокровием и склонностью к трезвому расчету. Были миране замечательными дельцами, отличными инженерами, великолепными финансистами и трезвыми политиками.
Это они – миране – подарили всем людям доброй воли такие изречения, как: «человек человеку – потенциальный клиент и покупатель» и «делу – время, потехе – все остальное».
Это миранские ученые сделали эпохальное открытие, что мир наш существует в пяти измерениях, которые суть: длина, ширина, высота, время и конвертируемая валюта. Но и до этого открытия Амиран развивался во всех этих направлениях.
И, надо сказать, делал это весьма успешно.
Вот такой была эта страна к началу описываемых дальше событий. А почему была? А вот об этом и речь.
Это ж только присказка. Сказка – впереди!
1
Царь Амирана Бенедикт Эдуардович, Великий Князь Заоколобуженский, Владыка Заозерья, Приозерья, Черного Болота и Пустых дворов, Великий герцог Холопинско-Урюпинский, хан Зангаданский и законный суверен прочих некогда добровольно присоединившихся стран и территорий, пожизненный Председатель Большого Государственного Совета, Президент Амиранской Академии наук и изящных художеств, Почетный Главнокомандующий сидел у себя в кабинете на втором этаже и в маленькое настольное зеркало разглядывал прыщик на своем августейшем носу.
Прыщик появился два дня назад. С чем было связано его появление Бенедикт не знал. Да и не это его волновало.
Вот уже вторую неделю не находил он себе спокойного угла во дворце.
Завтра должно было состояться бракосочетание его дочери Принципии. Царевна, или, как сейчас стало модно говорить – принцесса, Принципия бракосочеталась с Геркуланием Эрогенским.
Бенедикт Эдуардович плохо знал Эрогению, зато хорошо – самого жениха, этого долговязого, черноволосого, патлатого Геркулания, достойного сына своего папочки – в молодости отчаянного повесы и бузотера.
Об этих эрогенцах спокон веку ходила дурная слава, поскольку жили они там, на своем острове в основном за счет морского разбоя. Женщины, правда, от них всегда были без ума.
Сейчас-то, конечно, пиратство как государственная политика отошло в прошлое, но…
Эдуардыч вздохнул, тряхнул маленьким золотым колокольчиком и крикнул:
– Варвара Горгоновна!..
Массивная дверь неслышно отворилась и в кабинет, тяжело переставляя ноги, вошла столь же массивная секретарша.
Царь взглянул на нее, приветливо улыбнулся и, как всегда, испытал острое сожаление, что некогда взял к себе на службу эту уродину. Когда-то, когда все они, в том числе и его жена, были молоды, это было оправдано, так как уберегало молодую и вечно беременную царицу от приступов ревности. Теперь же, особенно после того, как Лолиточка, бедная девочка, отошла в мир иной, это казалось ненужным самоистязанием. Но и Варвару было жалко, да и работала она хорошо – и за страх, и за совесть.
Пока Варвара ковыляла к монаршему столу, улыбка на лице Бенедикта успела испариться, сменившись гримасой раздражения и недовольства.
– Что это? – хмуро спросил он секретаршу, протягивая ей листок бумаги.
Варвара, не доходя до стола, боязливо протянула руку и кончиками сарделечных пальцев с наманикюренными ногтями взяла ее.
– Список записавшихся на прием, Ваше Величество, – робко проблеяла она, взглянув на содержимое злополучной бумаги.
– Я вижу, что список. На какое число?..
– На… На завтрашнее, Ваше Величество. – Голос Варвары упал до шепота. Слез в нем еще не было, но какая-то сырость уже чувствовалась.
– Вот то-то и оно, что на завтрашнее, – продолжал сурово, не обращая ни на что внимания, царь Бенедикт, – а завтра у нас что? Что у нас завтра?! Свадьба! Что же мне теперь, свадьбу отменить? Или, может, тебя сюда посадить, чтобы ты их сама принимала? Что молчишь?!.
– Виновата, Ваше Величество, – прошептала близкая к обмороку Варвара, чувствуя, как холодеет лоб и подгибаются и без того слабые колени.
– Кто там у нас? Дай-ка сюда! – Он нетерпеливо приподнялся и, протянув через весь стол свою сухую длинную руку, цепкими узловатыми пальцами вырвал список из застывшей в воздухе руки секретарши.
