– Славик… Эй, Славик, ты как? – кто-то осторожно тряс меня за левое плечо.Славик – это я. Правда меня никто так не называл уже лет пятнадцать. Нет, найдутся, конечно, в мире люди, которые могут меня так называть, но не ближе, чем в радиусе тысячи километров.
Как я? Затылок болит и спина. И сижу, почему-то на земле с кустиками травы. И руками чувствую тоже самое. Явно на улице, тепло, ну так последние дни мая, считай лето. Спиной опираюсь о какое-то дерево.
– Кошак, ты вообще поляну не освещаешь!? – кто-то толкнул меня в правое, для разнообразия, плечо. О, а это уже интересно. Кошаком меня называл только один человек, и было это последний раз лет тридцать пять назад.
Попытался приоткрыть глаза. Свет не режет зрение, уже хорошо. Сквозь ресницы вижу перед собой пять неясных пока силуэтов. Пробую осторожно помотать головой. Боль остаётся в затылке, не перекатывается под черепной коробкой. Значит, видимо, приложился о дерево, возле которого и сижу. Пошевелил плечами и корпусом – всё движется, всё реагирует. Хорошо. Открываю глаза…
Видимо, та гамма эмоций, которую я испытываю, легко читается на моей физиономии. Поэтому парень, стоящий передо мной опираясь ладонями о свои колени, спрашивает:
– Кисыч, ты меня узнаёшь?
Конечно узнаю, причём всех пятерых, поэтому и медленно превращаюсь сейчас в мужской половой орган. Ты-же Игорь Ерёмин, по прозвищу (вот неожиданность) Гоша. Спортсмен-баскетболист, и нас всех на баскетбол подсадил. А ещё любитель попеть под гитару, и очень хорошо ей владеющий.
Слева от меня Валерка Перепёлкин, по прозвищу Молодой. Пловец с высоким разрядом, качок, комсорг нашей группы, ни разу никого не назвал по кличке за всё время учёбы. Тоже бегает в баскет вместе со мной и Гошей.
Справа сидит на корточках Тоха Мамонин по кличке Понс. Тоже ходит с нами в баскет, но не активно. В прошлом боксёр. Заядлый футбольный болельщик, и кликуху свою получил от имени игрока грузинской сборной Мамуки Понсулайя. Весёлый парень, мы с ним с первого курса сдружились, благо, сидим за соседними партами. Кошаком меня называет только он.
Позади этой троицы стоят двое Серёг.
Правее – Сега Ветров, по прозвищу Сквозняк, высокий, худой и кучерявый, любитель баб и пострелять. Левее – Сега Гаранин, единственный из группы, кому так и не придумали кликухи. Попыток было много, но ни одна не отражала его богатого внутреннего мира. Амбал, лыжник, рост под два метра, любитель радиоконструирования, постоянно находящийся в поисках каких-нибудь радиодеталей. Отличник, сегодня получил красный диплом об окончании технаря.
Как сегодня? Это-же было в приснопамятном 1983-м, в мае, как помнится. Было торжественное вручение дипломов об окончании, для которого администрация технаря арендовала здание клуба всесоюзного общества глухих.
«Да чё за херня происходит?! Мне-же под семьдесят. Последнее, что помню – ложусь спать, пока есть желание. Жена гремит на кухне какими-то кастрюлями. А я решил её не дожидаться и лечь потому, что всю жизнь, сколько себя помню, очень тяжело засыпаю. Чтобы быстро уснуть мне надо или умотаться так, что руки не поднять, или быть в стельку. И если сейчас не засну, то буду полночи колобродить. А тут выдача дипломов. Снится что-ли? Но почему всё такое яркое и осязаемое?»
И тут вдруг я вспомнил этот день. В деталях. Каким-то плавным рывком, как файл загрузился. День, который, как я когда-то считал, разделил мою жизнь на «до» и «после».
Да, это день выдачи дипломов, с которого, после торжественной части, я хотел слинять, потому что меня ждала Катька, а я обещал. И тогда я вышел из здания клуба, дошел до края крыльца и обернулся к парням, вышедшим меня проводить. Хотел с ними попрощаться, но оступился, сделав ещё один лишний шаг назад, и не найдя ногой опоры полетел спиной вперед через тротуар, размахивая руками и пытаясь восстановить равновесие, запнулся пяткой о бордюр на противоположной стороне тротуара и впечатался спиной и башкой в дерево. И вот теперь сижу и смотрю на своих друзей с удивлённой мордой лица. Смотрю с какой-то двойной позиции. С одной стороны, мы только-что получили дипломы, дальше – распределение и взрослая жизнь. С другой стороны, я знаю, что произойдет с каждым из них, примерно на десятилетие вперёд.
«Ля, мне-же к Катьке нужно, чего сижу-то?» И вдруг понимаю, что знаю всё, что будет дальше. Сначала буду долго добираться до неё. Долго потому, что случится какая-то авария на тяговой подстанции и весь городской электротранспорт встанет намертво, примерно часа на три. А автобусы будут ехать набитые людьми как банка шпрот. А когда доберусь и поднимусь к ней, увижу, как она сосётся с каким-то парнем в десантной парадке, а его правая рука свободно путешествует по Катькиному телу, как по Европе с шенгеном, посещая все достопримечательности и не встречая сопротивления. Потом будут разборки, болезненное расставание, душевные терзания и вся вот эта хрень, и как итог – переезд в другой город.
Из-за вот этой раздвоенности сознания меня вдруг замутило, и оттолкнув Понса я извернулся вправо и блеванул. Тут же почувствовал, как в руку мне кто-то сунул чистый носовой платок. Когда рвотные позывы закончились выпрямился, обтер рот.
