Вечером накануне свадьбы Феба, отменив все игры, долго выбирала платье, пока не остановилась на бледно-розовом атласном, верхняя юбка которого была расшита розами. Глубокий вырез корсажа предполагал, что его обладательница накинет на плечи тонкую косынку, но Феба решила этого не делать. Все равно лорд-чародей считал ее порочной соблазнительницей. Поймав себя на этих мыслях, девушка раздраженно повела плечами. Какое ей дело до надменного графа Саффолда и, тем более, до его мнения о ней! Понимая, что завтра ей понадобятся все силы, Феба легла в постель.
Ночь прошла ужасно. Одолеваемая невеселыми мыслями, девушка так и не смогла заснуть. Ей казалось, что именно в эту ночь дядя Адриана попытается расстроить ее замыслы, и она вздрагивала от любого шороха.
Вскочив с первыми лучами рассвета, Феба долго сидела на подоконнике и смотрела на розоватое небо, затем, прогнав невеселые мысли, начала собираться. Она тщательно уложила волосы, следя, чтобы ни одна прядь не выбилась из-под шпилек. Взглянув на себя в зеркало, девушка заметила, что очень бледна, и решила воспользоваться румянами. Получилось еще хуже: на щеках будто пламенели два розовых пятна. Стерев их, Феба стыдливо поддернула корсаж вверх, но тут же отругала себя. Затем достала из бархатного футляра длинную нить искусственного жемчуга, который в неровном свете пламени свечей можно было принять за настоящий, и намотала ее на шею.
Постучав и дождавшись разрешения, Курт шагнул в комнату и присвистнул:
– Девочка, да Адриан просто умрет от восхищения, увидев тебя, а граф от зависти съест свою шляпу!
– Чего ради граф Саффолд будет завидовать смерти племянника? К тому же он наверняка позавтракал! – фыркнула Феба, старательно кусая побледневшие губы, чтобы придать им розовый цвет, затем повернулась и взглянула на смутившегося слугу. – Прости, Курт, это все нервы!
– Только не смотри на меня, будто ты овца на заклание! – покачал головой он. – Ты сама так решила.
– Да, я знаю. – Она вздохнула. – Но от этого не легче. Экипаж еще не приехал?
– Вроде бы нет. – Отогнув край занавески, Курт выглянул на улицу. – А вот толпа зевак, желающих посмотреть на скандально известную невесту, уже собралась. В храме наверняка будет много народу. Ты точно не хочешь, чтобы я сопровождал тебя?
– Я справлюсь, – уверенно сказала девушка.
Ей почему-то не хотелось, чтобы Курт видел, как сплетники в церкви за ее спиной будут шептаться и показывать пальцем. Шум колёс по мостовой возвестил, что карета подъехала. Феба внимательно посмотрела на своего единственного друга:
– Пора.
Он кивнул:
– Пойдем, хоть так провожу.
Они спустились по лестнице. Хмурясь, Курт уже собирался открыть дверь, когда Феба положила свою руку поверх его:
– Курт, поверь, я сочла бы за честь, если бы ты повел меня к алтарю… но не так… я не хочу еще больше падать в твоих глазах.
Он грустно улыбнулся и поцеловал ее в лоб:
– Удачи тебе, девочка!
Она вздохнула и вышла на крыльцо, около которого стоял наемный экипаж. Лакей, спрыгнув с запяток кареты, почтительно открыл перед девушкой дверцу. С мрачной обречённостью Феба села, и карета тронулась. Грохот колес по булыжной мостовой напоминал девушке барабанную дробь, которую выбивают солдаты на площади, вешая преступников. Она закрыла глаза и откинулась на подушки.
Погруженная в мысли, девушка не заметила, как звуки городской суеты сменились шумом наезженного тракта. Она опомнилась, когда карета подскочила на ухабе, и Феба больно ударилась о сидение напротив. Недоуменно нахмурившись, она выглянула в окно. Экипаж буквально несся по дороге, обгоняя немногочисленные кареты и фаэтоны.
– Послушайте, немедленно остановитесь! – Девушка с силой стукнула в ту стенку, за которой сидел кучер. – Что происходит? Куда вы меня везете?
Но ее не услышали или, во всяком случае, не замедлили ход. Феба попыталась открыть дверцу кареты, но та была закрыта на замок, к тому же, запоздало сообразила девушка, на такой скорости она просто выпадет и сломает себе шею. Экипаж очередной раз тряхнуло, чтобы хоть как-то удержаться, пришлось откинуться на подушки. Краем глаза Феба видела, что карета, не снижая скорости, свернула на какую-то лесную дорогу, и ей стало страшно. Деревья проносились одно за другим, их ветки царапали карету, от тряски к горлу то и дело подступала тошнота, приправленная страхом.
Наконец карета сбавила ход и проехала сквозь кованые ворота, сразу же закрывшиеся за нею. Привратника не было, и от этого стало еще страшнее. Феба выглянула в окно. Прямая, как стрела, подъездная аллея вела к огромному дому. По ее краям росли деревья, подстриженные в форме кубов и пирамид, за ними начинались завитки клумб, пестревших цветами.
Построенный из красного кирпича, с белыми оконными рамами, особняк, стоявший в глубине парка, казался достаточно современным. Было видно, что его хозяин не испытывает недостатка в средствах. Сердце Фебы испуганно забилось: неужели герцог Кавершем решил получить желаемое таким способом.
Карета приближалась к входу, и подозрения девушки росли. Она хотела было отказаться выходить из экипажа, но сразу же поняла, что это глупо: герцогу ничего не стоило приказать слугам вытащить ее силой. Желая сохранить остатки гордости, Феба вышла сама, как только лакей распахнул перед ней дверцу, и поднялась по ступеням на крыльцо.
