– Я их всех убил!
Тот, кто только что произнес эти слова, был очень худ, а его изможденное лицо, словно состоявшее лишь из впалых щек и кругов под глазами, таких больших, что самого лица за ними не было видно, свидетельствовало о нездоровом образе жизни.
Дежурный капрал нахмурил кустистые брови и инстинктивно опустил ладонь на табельное оружие.
Незнакомец двинулся внутрь помещения, и жандарм все крепче сжимал рукоять своего «зиг-зауэра».
Глаза странного посетителя были налиты кровью; изношенной до дыр и пожухлой одежды постыдился бы и бездомный. Выглядел он как нищий. Но по контрасту его черные волосы были гладко причесаны.
От едкого запаха капрал едва не попятился, когда странный субъект облокотился на крепкую деревянную перегородку, служившую приемной стойкой.
– Я их всех убил! – повторил он, на этот раз чуть тише.
Капрал, несмотря на молодость, успел уже всякого наглядеться. Случаи из жизни даже такой маленькой деревушки Верхней Савойи, как Силлинжи, о которых он рассказывал приятелям, ничем не уступали громким делам, имевшим место в злачных кварталах парижских предместий.
Однако тем первым весенним утром жандарм инстинктивно почувствовал, что эта новая история превзойдет все, что он знал прежде.
Нужно только сохранять хладнокровие и вести себя, как положено профессионалу.
По-прежнему держась за кобуру, он обратился к субъекту подчеркнуто нейтральным тоном:
– Не могли бы вы объяснить, в чем дело?
Глаза мужчины медленно закрылись, словно от облегчения, и он едва различимо снова завел свое:
– Я их всех убил…
Слова слетели с его губ, как предсмертный выдох, и капрал едва удержался, чтобы не поморщиться, когда его коснулось гнилостное дыхание. По-прежнему не веря своим ушам, он осторожно обогнул стойку, чтобы оказаться ближе к посетителю.
Каждое его движение было рассчитано до миллиметра, и он мертвой хваткой сжимал пистолет, готовый мгновенно выхватить оружие.
Но мужчина казался измученным, а его признание звучало, словно предсмертная исповедь.
– Я сейчас подойду к вам, – медленно и раздельно произнес жандарм, – а вы покажете мне свои руки – просто такова процедура.
Не успел он договорить, как незнакомец послушно и спокойно протянул ладони, подставив запястья.
Сцена выглядела все нелепее.
Капрал снова вгляделся в глаза странного посетителя и решил, что перед ним наркоман. Ни дать ни взять героинщик в полном кайфе, причем добавивший к ежедневной дозе кое-какие психотропы с галлюциногенным эффектом.
Когда руки мужчины были надежно скованы за спиной, жандарм велел ему следовать за собой.
Странная парочка двинулась в соседнюю комнату, стены которой были сплошь усеяны фотографиями и заметками. Дежурный жандарм сидел за рабочим столом, на котором громоздилась куча папок; он поднял голову, когда они проходили мимо, и лишь слегка вздернул брови, сведя реакцию к минимуму.
И только когда незнакомец занял место у соседнего стола, а коллега начал допрос, он соблаговолил проявить к делу толику интереса и развернулся к ним, скрипнув стулом.
– Объясните, кого вы убили?
Мужчина опустил голову; в жестком неоновом свете черты его лица выглядели резче, что придавало ему угрожающий вид. Он порывисто втянул в себя воздух и повторил чуть слышно:
– Я их всех убил.
– О’кей, – подхватил капрал, – но кого? Вы же не просто так сюда пришли, верно? Так расскажите.
В комнате воцарилось тягостное молчание.
Веки незнакомца медленно сомкнулись, и он, не поднимая головы, что-то пробормотал.
Все ту же фразу, в которой с момента своего появления не изменил ни слова.
Жандарм бросил быстрый взгляд на коллегу, тот беззвучно произнес: «Нарик». Потом, выждав несколько секунд, продолжил нарочито доброжелательным тоном:
– Я вас не тороплю, но вы должны все мне объяснить.
Мужчина поднял голову: его зрачки сузились, а взгляд остановился на блокноте, венчающем бардак на столе.
Он подбородком указал на ручку, и жандарм наконец-то понял:
– Вы предпочитаете писать? Вы правша?
Тот медленно кивнул.
Убедившись, что незнакомец спокоен и готов сотрудничать, капрал решил освободить ему руку, чтобы тот мог писать.
Почерк у него был неровный и дрожащий; закончив, он подтолкнул листок к жандарму.
На бумаге были написаны четыре имени. Список. Список из четырех человек.
– Это те люди, которых вы убили? – серьезным тоном спросил капрал.
– Я их всех убил, – снова затянул странный человек, и в уголке его глаза блеснула слеза.
