Так тяжело поджечь мосты,
Когда уверен в каждом шаге.
Кругом знакомые черты
Растянуты на брачном стяге.
Привычка и порой покой
Удерживали вместе годы.
Я побоялась быть одной,
Закрыв глаза на те невзгоды.
Мне нужен весь свой эгоизм,
Чтобы уйти, не попрощавшись,
Разбить семью на сотни призм,
Мечте на уговор поддавшись.
– А теперь… пообщаемся.
Высокий, грузный силуэт в изношенной кожанке навис над девушкой, застывшей в оцепенении на полу, словно испуганная птица перед ударом камня.
Комната, окутанная багровым светом, словно фотолаборатория, тонула в густом, почти осязаемом воздухе, напоминающем запекшуюся кровь.
Девушка, едва слышно скуля, сглатывала слезы, прижимая вывихнутое запястье к груди, размазывая алые мазки по серой ткани водолазки.
– Пожалуйста… не надо… – прошептала она, отчаянно пытаясь отползти к двери, за которой зияла лишь непроглядная тьма.
– Думала, я совсем слепой? Идиот? Ничего не вижу, не знаю? – Парень вцепился в ее растрепанные волосы, когда-то собранные яркой резинкой, теперь валявшейся у его ног, заглядывая прямо в дрожащее от ужаса лицо. – Лживая тварь.
Удар об пол отозвался болью в уже посиневшей скуле. Он отпустил ее, выпрямляясь, но девушка осталась лежать, сотрясаясь от рыданий и мольбы:
– Просто… отпусти меня…
– Не смеши, – он скрестил руки на груди, брезгливо оглядывая ее жалкую фигуру. – Мы только начали. Давно пора было напомнить тебе, кто здесь хозяин. Кажется, время пришло.
Удар берцем обрушился в живот. Согнувшись пополам, девушка закашлялась, размазывая уцелевшей рукой кровь, выступившую на губах.
– А ты живучая, – нервный, почти истерический смех парня эхом отразился от голых стен полупустой комнаты, – значит, игра будет… интересной.
Ростов-на-Дону, май 2024 года.
Жестяная банка, под пинком неосторожного кроссовка, отлетела в сторону, выплескивая на асфальт окурки и смятые чеки из ближайшего к моргу магазинчика. Сморщившись, я поднял эту импровизированную пепельницу и водрузил обратно около покосившейся лавки. Курить сразу после затхлой секционной не хотелось, но подобного кощунства с их «бычками в томате» санитары бы точно не простили.
Вдохнул так глубоко, что въедливый запах формалина тут же защекотал не только в носу, но и на нёбе. Скривившись, я отвел взгляд от неприглядной действительности дворика «мертвецкой» к пронзительно-синему, майскому небу. – "А ведь хотел быть художником, – тоскливо промелькнуло в голове. – Да и стихи по молодости пописывал". – Хмыкнув, я все же полез в карман за полупустой пачкой, удивляясь, когда успел в свои тридцать с небольшим пополнить ряды тех, кто предается воспоминаниям об ушедших днях.
От пагубной привычки отвлек сигнал телефона. Сообщение от приятеля, с которым на прошлых выходных за кружкой пива обсуждали ролевые игры местных геймеров и свежие фанфики на околомагическую тему, содержало лишь ссылку на очередной молодежный форум для "юных дарований" и короткую приписку: "Тебе зайдет".
До конца рабочего дня оставалось около часа, но поскольку сегодня все препараты были готовы, а гистологии отправлены по медицинским учреждениям, я мог с чистой совестью оставить уборку помещений на щепетильных санитаров, ткнув пальцем в подсвеченную фиолетовым цветом ссылку.
– Фанфик, – хмыкнул я, пролистывая первые страницы, где красовалась очередная героиня, поступающая в военную академию. – Стоп, а вот это уже интересно… – Палец замер над экраном, останавливаясь на иллюстрации огромного черного дракона, которого эта самая героиня нежно гладила по оскалившейся морде. Сам сюжет, основанный на знакомом мне произведении, не слишком отличался от ему подобных, но вот исполнение рисунка – с любовью к мельчайшим деталям – заставило присмотреться внимательнее. Под всплывающей сноской значилось авторство заинтересовавшей меня работы: та же девушка, что и написала историю. – Так она еще и художник, любопытно…
Теперь я начал неспешно вчитываться в текст, дополненный яркими штрихами. Изображения драконов, сцен битв на мечах и даже мимолетного поцелуя между героиней и, очевидно, "самым плохим парнем академии", поражали своей детализацией, если бы не одно "но" – полное пренебрежение к анатомии.
– Ну кто так описывает внутренности! – возмутился я, против воли ощущая, как улыбка трогает мои губы от нелепости желания исправить неизвестную писательницу.
Я и сам не мог с уверенностью сказать, когда и почему решил пойти в медицинский институт, а затем выбрал патологическую анатомию, а не более приземленную, но и более эмоциональную терапию. Во мне не было маниакального рвения, да и учился я, прямо скажем, средне. Скорее даже ниже среднего, если быть совсем честным. Однако подобные несоответствия, которые я то и дело встречал в фильмах и литературе, вызывали у меня желание либо немедленно прекратить знакомство с произведением, либо исправить все неточности хотя бы в комментариях. Нет, я не собирался оставлять грубый отзыв – не в моих правилах осуждать чужой труд. К тому же прекрасные иллюстрации писательницы растопили лед в моем сердце. Но позволить себе небольшую вольность я все же мог, тем более что под фанфиком значился личный канал автора, куда я и решил перейти, быстро набросав не совсем короткое сообщение со своим "скромным" мнением судмедэксперта, мечтавшего когда-то посвятить себя более творческому поприщу.
