Злая чернильная ночь расплескала за окнами непогоду. Перун гневался – бил булавой по щиту, высекая громы и молнии. Ярость его изливалась на мир неукротимою бурей, гибелью, от которой не спрятаться.
Но в избушке пахло теплом и свежими ватрушками с творогом. А ещё немного щами с квашеной капустой, которые томились в печи внутри большого пузатого горшка, закопчённого и старого, как его хозяйка. Запах был просто изумительный. Правда, если приблизиться к закрытой заслонке вплотную и потянуть носом, можно было уловить и совершенно иной запах – дух разрытой могилы. Призрачный. Отчётливый лишь в те дни, когда хозяйка гасила угли, чтобы вычистить из печи золу.
– Говорю тебе, она запекает детишек целиком, – прошептал мальчик, сидевший на лавке в углу. – Так все толкуют.
Маленькая сестрёнка в свободной рубашонке и лаптях перестала болтать ножками и уставилась на него:
– Как так, целиком? – Её очи округлились от ужаса.
– Моет в баньке, а потом сажает на лопату и запихивает внутрь. – Он склонил вихрастую голову к начисто вымытой головёнке сестры на тоненькой цыплячьей шейке, белокурой и косматой. – И заслонку задвигает, да так крепко, что не выбраться.
– Не выбраться… – эхом повторила девочка, а сама перевела взор на печку. – Ух, страшненько…
Девочка передёрнула плечиками и бросила взгляд на стол пред собою, где стояло большое серебряное блюдо. По его поверхности само собой бесшумно каталось одно-единственное яблочко. Наливное, душистое, но надкусанное с одного бочка. Заколдованное яблоко показывало детям всё, о чём они просили; не отвечало оно лишь на вопросы о хозяйке. Экий упрямый плод попался!..
– А что, – малышка взволнованно облизала губы, – она только скверных деток ест или всех подряд?
Вместо ответа мальчонка подхватил сестру подмышки и прытко юркнул вместе с ней под лавку. Прижал палец к губам: сиди, мол, тихо. Девочка только кивнула. Разница меж ними была два года, но она привыкла во всём слушаться старшего.
Заскрипело крыльцо, отворилась входная дверь, и во вспышке молнии явилась хозяйка. Торопливо вошла внутрь и заперлась.
– Ух и разгулялось ненастье, – проворчала она. – Все дороги теперь размоет, все тропиночки завалит буреломом, ни пройти ни проехать. Не продраться в мои края никому.
Хозяйка усмехнулась с толикой злорадства. Скинула с себя толстую шерстяную накидку, по которой легко, будто по древесному листку, а не по тканому полотну, стекали дождевые капли. Женщина тряхнула плащ и повесила на крючок, а потом оглядела избушку цепким взглядом.
– Вылезайте, паршивцы! Для чего вас отмывала? Чтоб вы грязь под лавкой собирали? – рыкнула она.
Хозяйка побрела по скрипучему полу поступью утомлённого годами человека, при этом одна её нога будто стучала громче, чем другая.
– Вылезайте, говорю! А не то выставлю за порог в непогоду!
Детишки переглянулись, но всё же нехотя выбрались на свет.
Женщина пред ними была не молодой, но и не совсем уж старой. Её нос казался чуть крупнее от возраста, а кожа была бледна и морщиниста, но взор оставался ясным, даже хитрым. Облачена она была в простую крестьянскую одежду и цветастую шаль с бахромой, а на ногах вместо лаптей носила кумачовые сапожки, будто девица, а не старица. Из-под красиво повязанной вокруг головы косынки выглядывали серебряные ниточки волос.
* * *
– Ну! – гаркнула она снова, хмуря густые седые брови. – Одна морока с вами! Живо на лежанку, пока не застудились после купания! Нужны вы мне хворые!
Мальчонка снова подхватил сестру и закинул её на уютную лежанку, что пряталась меж стеной и печью. Там было темно и жарко среди перин и подушек. Там же лежали их игрушки – тряпичная кукла и красный волчок из дерева.
– Бабушка Яга, – протянула девочка, выглядывая из-за брата. Зубов у малышки было меньше, чем у пожилой женщины. – А правда, что ты деток малых жаришь и ешь?
Хозяйка дома, которая уже принялась хлопотать у печи, вдруг замерла.
– Кто тебе сказал? – Она сурово глянула на мальчика. – Ты! Всё ты! – Она пригрозила ему пальцем. – Вот тебя первым и зажарю, озорника! Только откормлю вас как следует – кожа да кости.
– Маменька говорит, я богатырём расту. – Мальчик гордо задрал нос.
Баба Яга усмехнулась, возвратившись к делам.
– Богатырь, – фыркнула она. – Воды не смог мне натаскать, только на суп и сгодишься.
Мальчонка втянул голову в плечи, насупился.
– Бабушка, – снова протянула девочка, наблюдая за хозяйкой, которая повязывала поверх пёстрой многослойной юбки передник, – а расскажи нам сказку.
– Сказку?.. – Баба-яга задумчиво причмокнула тонкими губами и подошла к детям, чтобы сесть подле них на край лежанки. – И о чём же вы хотите сказку, непоседы?
– О страшном звере из Дремучего леса! – Глаза мальчика загорелись восторгом.
За окном вновь полыхнула молния, громовой раскат сотряс чащобу.
– Или лучше о любви, которая всё побеждает. – Сестра испуганно вцепилась в его плечо.
Баба Яга почесала кончик носа, вздохнула.
– Дайте-ка подумать… – Но размышляла она не слишком долго. – Жила-была одна девица. Нарекли её родители Яргой – Весенним Солнцем. Нарекли да и померли. И оставили бедную Яргу одну-одинёшеньку на всём белом свете, среди чудищ и людей, которые порою пострашнее чудищ. Вот о ней и будет моя сказка…
