ГЛАВА 1. Фаина. Дневник
Никогда не думала, что выражение "начать жизнь сначала" может иметь настолько буквальный смысл. И уж тем более не предполагала, что однажды подобное может случиться со мной. Хотя нормальной мою жизнь и раньше трудно было назвать, но не до такой же степени!
Дневников я никогда не вела и не представляю, как это положено делать. Не начинать же дурацким "здравствуй, дорогой дневник". Для маленьких девочек это простительно, конечно, но я давно не девочка и чувствую себя ужасно глупо, пытаясь писать о себе и своей жизни без всякой практической цели. То есть цель-то есть, но нет адресата. Писать самой себе… чтобы в себе разобраться. Глупо… Но с кем поделиться, выговориться?
Начинаю понимать американцев, у которых, говорят, психоаналитики востребованы больше, чем у нас водопроводчики. Родные люди есть — дочка, внучка, но им своих проблем хватает, да и не могу… не могу я вывалить на них всё, что на душе. Не привыкла, что ли? О таком можно рассказать только незнакомцу, которого больше никогда не встретишь, но где его взять? Негде. И поэтому: "Здравствуй, дорогой дневник!" Три ха-ха.
Меня зовут Фаина. Мне шестьдесят лет… Нет. Вернее так: я родилась шестьдесят лет назад. А сколько мне сейчас — этого точно никто не знает. Наверное, восемнадцать. Да, снова восемнадцать, как и было тогда, когда всё это началось. Тело восемнадцатилетней девушки и разум пожилой женщины.
Да об этом только мечтать можно! — так сказала бы, наверное, любая женщина, и была бы права. И я с этим вполне согласна. Не зря говорят: "Если бы молодость знала, если бы старость могла!" Всё верно. Да и самосознание не стареет или почти не стареет. Опыт появляется, но вы вряд ли сумеете отыскать хоть одну старушку, которая в душе не чувствовала бы себя молодой. Или старичка, хотя за мужчин не поручусь. Впрочем, они не то что молодые — они, по большей части, вообще всю жизнь дети. Ну да ладно, сейчас не об этом. Раз уж решила разбираться в себе, то пора начинать.
С чего всё началось… До восемнадцатилетия я жила самой обычной жизнью, ни рассказывать, ни вспоминать там особо нечего. Разве что любовь Николая. Да и другие парни на меня засматривались, что уж скрывать. Но другие — так, не всерьёз. А Николай с его неуклюжими, но такими трогательными ухаживаниями — это было серьёзнее некуда, сразу видно! Хороший парень был… И муж из него прекрасный получился! Да только…
Что уж теперь врать самой себе-то… Не любила я его. Когда совсем девчонкой была, льстило мне, конечно, что он за мной хвостом ходит, на других ребят кидается, если кто обидеть вздумает, что зыркает мрачно так, если с кем танцевать пойду или ещё что.
Нет, ничего такого. Невинно всё у нас было. За руку взять — и то небывалое дело, аж в жар кинет! От одних мыслей о поцелуях краснели, вот как тогда было. Правда, ох, бедовая я была девчонка… по тем-то временам. Первый поцелуй у меня с Витькой случился. И, правду сказать, из чистого любопытства. А Витька — тот ещё кобель был, так что целоваться уже умел, да и после не растерялся — под кофточку лапы запустил! Ну и схлопотал по морде, от всей широты души и со всей силы. Больше я его к себе не подпускала, но поцелуй тот ещё долго забыть не могла. А Николай на такое не решался. Да и мне оно не нужно было — с Николаем. Хорошо с ним было, спокойно, но на поцелуи не тянуло как-то.
А в мечтах-то всё — любовь неземная, такая, чтобы дух захватывало, чтобы обо всём забыть! Ну это уж точно не про Николая было. И Витька до сказочного принца из моих мечтаний тоже не дотягивал. И вот, домечталась…
Шла я, как сейчас помню, через лесок, от станции к посёлку нашему, к Залесью. На каникулы домой приехала. Я тогда в техникуме училась, на экономиста. Зимой дело было, но ещё не стемнело. Иду, значит, по тропке, а недалеко от неё, у дерева, вроде бы стоит кто. Сначала страшно стало, но я всегда была бойкой девицей, да и не случалось у нас ничего такого, чтобы убийства там или изнасилования. В городе ещё другое дело, да и то — редко-редко. А у нас тихо всегда было, все свои.
Но этот явно не свой. И зачем-то с тропы сошёл, за деревом стоит, смотрит… Ну и я посмотрела-посмотрела, да и вперёд пошла — к нему, значит, деваться-то там больше некуда, не назад же поворачивать. Поравнялась с ним. Он молчит, смотрит. Глаза большие, тёмные, не оторваться… Волосы длинные — до плеч!
Начало декабря было, снежок падал, он без шапки, да и вообще одет совсем не по-нашему, но мне тогда ничего не приметилось, только глаза эти… Ровно приворожил! Потом удивилась волосам. Волнистые, красивые, впору позавидовать, но ведь у нас тогда мужчины все коротко стриглись, такие волосы только на иллюстрациях в романах увидеть можно было! Ну или в кино.
Лицо явно мужское, черты мужественные, всё, как положено, а волосы — как у Лидки Сташевской, она ими очень гордилась. Да и у меня не плохи были, только чуток посветлее — тёмно-каштановые. А у Лидки, и у незнакомца того — чёрные, блестящие. Что я за бред пишу, а?.. И вот как это мне поможет? Ну ладно… Всегда была упрямой, и теперь не сдамся, пока не расскажу свою историю. Но надо бы покороче, а то эдак у меня целый роман выйдет, и писать его придётся года три!
