Рассветные лучи скользили по каменному подоконнику, вырисовывая на нем причудливые, блестящие узоры и окрашивая мрамор в розовый цвет. Окно, распахнутое настежь, впускало в спальню прохладный аромат уходящей ночи. Она пахла цветами, песком и травой. Она пахла так же одиночеством и грустью.
Все было тихо в роскошном доме – все слуги мирно спали, и их хозяин тоже. Все, кроме молодой женщины. Она, свернувшись калачиком под воздушным, блестящим покрывалом, почти беззвучно и горько плакала. Слезы стекали по ее красивому, светлому лицу, оставляя на щеках мокрые дорожки. Шелковая подушка уже была совсем мокрой от них. Гибкое, стройное тело сотрясалось от рыданий и дрожи, вызванных нахлынувшими, приходящими часто ночью, переживаниями. Почти каждую ночь повторялось одно и тоже – слезы, тихий плач и накатывающее одиночество, разъедающее душу.
Она была несчастна и нелюбима. Прекрасная молодая женщина, внешности которой позавидовали бы многие, была самой несчастной среди обитателей этого большого, богатого дома. Любой, кто бы узнал ее судьбу на самом деле, ни за чтобы не захотел поменяться с ней местами. Слишком дорогая бы плата вышла за это, цена ее – одиночество, уныние и, проходящие, впустую, года, без единого намека на надежду.
Ее звали странным, но очень подходящим для нее именем – Дивина, что означало – «от небес». И это соответствовало ей. Она была ошеломляюще красивой – нежное личико с выразительными чертами – мягкими, плавными, без какого-либо намека на изъян или грубость, с глазами редкого, удивительного цвета – они были темно-зелеными, обрамленными черными, чуть изогнутыми ресницами, с прямым, узким носиком, с пухлыми, сочными губами светлого кораллового оттенка – все в ней было привлекательно, гармонично и прекрасно. Женщина была обладательницей роскошных, золотистых волос, которые были невероятно шелковистыми на ощупь и блестели, когда лучи солнца падали на них – и, казалось, Дивина вся была окружена сиянием от этого, подобно сказочному видению из волшебных грез.
Помимо этого, под стать ее внешности, была и ее душа – чистая, красивая, неповторимая. Каждый, кто имел возможность общаться с Дивиной, был очарован ее простотой и добротой. Красавица никогда не помыкала слугами, не ходила по дому, преисполненная высокомерия, коим часто пользовались люди ее статуса. Нет. Дивина была скромна, нетребовательна, тиха и нежна. Она была прекрасна всем и для всех.
Для всех. Кроме ее собственного красавца – мужа. Он избегал ее. И, вероятно, не любил. Однако и не отпускал. Молодая женщина лишь однажды осмелилась просить его об этом, и ответ, полученный от Мариуса – непреклонный, зловещий, заставил забыть ее о своей просьбе. Их брак был несчастливым. Но кто мог предугадать, что случится именно так?
Разве могли родители Дивины отказать Мариусу – знатному сыну своих богатых родителей в том, чтобы их младшая дочь, нежное, ласковое, ранимое дитя, стала его супругой? Ведь впереди ее ожидало более высокое положение, покровительство сильного, более просторный дом, и другие многочисленные блага… Каждый любящий родитель желает своему дитя более лучшей жизни, чем он проживал сам. И родители Дивины не были исключением.
Дивина же была слишком ошеломлена таким предложением от мужчины, который был старше ее на целых десять лет – в ту пору ей только исполнилось семнадцать… Мариус показался ей могучим, сильным и прекрасным принцем. Он увидел ее случайно, на рынке, где девушка выбирала яблоки, мужчина словно окаменел, любуясь ей, столь прекрасна была девушка. На следующий день, узнав, где она живет, Мариус приехал просить ее руки.
Красивый, богато одетый, верхом на черном, породистом коне и в сопровождении отряда своих воинов, он прибыл с благими намерениями и сундуками, доверху наполненными подарками. Разве могли родители ему отказать? Они согласились. А Дивина не верила, что такой мужчина обратил на нее внимание. Она не считала себя красавицей, и предложение Мариуса показалось ей подарком Свыше. На следующий день он забрал девушку у родителей, увез ее из селения и привез на свои юго-западные земли. Тогда, Дивине казалось, что ее жизнь превращается в сказку.
С тех счастливых, но столь малочисленных дней, прошло уже шесть лет. Шесть долгих, одиноких лет…
