«Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел…»
С. А. Есенин
Дотянувшись до бокала, услужливо размещенного передо мной улыбчивым барменом, я поднесла его к губам, делая небольшой глоток. Еще порция «легкости» в копилку хронической усталости была опущена незамедлительно. Желание расслабиться было настолько сильным и влиятельным, что я не в силах была бороться с ним.
–– Ты что, издеваешься? – прошипел голос, принадлежащий Нику, где-то справа от меня.
Нацепив на лицо маску недовольства, я повернулась к нему. Никита заметно нервничал, поглядывая на черный циферблат наручных часов.
–– Еще пять минут, – произнесла я, тяжело вздыхая.
–– Какие пять минут? – опешил он, продолжая нервничать. – Сашка, ты хочешь, чтобы меня Сабуров закопал живьем? Скоро приземлится его самолет… – начал ныть Ник, словно сопливый мальчишка.
–– Замолчи! – перебила я его, повысив голос. – Иду я уже, иду. Сейчас только расплачусь и выхожу, – сказала раздраженно я, ища в карманах толстовки пластиковую карту. – Иди в машину! – приказала я, раздраженная его присутствием.
Никита недовольно фыркнул и направился к выходу. Проводив его взглядом и убедившись в том, что он действительно покинул бар, я повернулась к бармену и, довольно улыбнувшись, произнесла:
–– Еще бокал вина.
Бокал очень быстро опустел, и мне пришлось отправиться восвояси. Сунув карту, возвращенную барменом, в карман, я натянула на голову капюшон для маскировки и направилась к выходу. Оказавшись на улице, я осмотрела темноту, хмуря лоб. Еще пару часов назад над входом в бар светил яркий фонарь, а сейчас его лампа не желала имитировать солнце, погружая улицу во тьму, вызывающую беспокойство. Я пыталась в этой темноте отыскать авто Никиты, но это было нереально и абсолютно бессмысленно. Черный кузов кроссовера наверняка утонул в такой же ночной черноте.
–– Бестолковый Ник, хоть бы фары догадался включить, – пробубнила я себе под нос, недовольно всматриваясь в темноту, – мне тебя что, по запаху искать, как ищейка?
Сделав несколько шагов вперед, отдаляясь от входа, я увидела стремительно приближающийся автомобиль. Я даже успела вздохнуть с облегчением, будучи уверенной в том, что это Никита, но прямо передо мной резко затормозил черный чужой седан, скрипнув тормозами. Я отпрянула назад, в страхе, что его колеса окажутся на моих белых кроссовках и уже готова была прокомментировать навыки вождения этого горе-водителя, как задняя дверца настежь распахнулась, а оттуда высунулась длинная мужская рука. Она схватила мое оцепеневшее тело за толстовку и мгновенно втянула его в салон. Дверь тут же закрылась, отрезав путь к отступлению; щелкнул центральный замок и автомобиль, взвизгнув колесами, рванул с места.
Повернув лицо, на котором застыл испуг, я взглянула на мужчину, сидящего справа от меня. Он тоже соизволил повернуть свое каменное лицо, не выражающее никаких эмоций, и одарить меня холодным взглядом безразличия. Я ощущала, как мое скованное страхом сердце пытается биться из последних сил, поддерживая жизненные показатели тела в пределах нормы, ощущала, как пульсирует боль в затылке, напоминая ритмичные удары барабанных палочек по мембране. Мужчина все с тем же безразличием отвернулся, уставившись в боковое окно. А я все так же пристально смотрела на его лицо, вернее, на его затылок, периодически освещаемый горбатыми уличными фонарями.
Когда тело привыкло к страху, словно к холодной воде, я смогла задать мучающий меня вопрос и поинтересоваться у каменнолицего, что же происходит. Нет, ну, конечно же, я понимала, что происходит, но хотелось бы услышать версию со стороны. Вот только мужчина, повернув лицо, одарил меня таким жутчайшим взглядом, что я, словно виноградная улитка, втянула шею в плечи, желая стать менее заметной в глазах сильного плотоядного существа с длинным мощным клювом. Больше я не проронила ни слова, продолжая испытывать липкий мерзкий страх, не желающий отпускать дрожащие мышцы.
Вскоре автомобиль замер у высоких металлических ворот, напоминающих больше листы жести. Водитель седана покинул салон и, подойдя к ним, сунул ключ в амбарный замок, болтающийся на цепи. Распахнув створки, он вернулся за руль и, сдвинув своего железного коня, въехал на территорию долгостроя, хрустя рассыпанным по площадке гравием. Машина остановилась вблизи черной дыры в стене, которая могла бы когда-то стать входом в подъезд, например. Мужчина, сидевший рядом со мной, выбрался наружу и, обойдя черный кузов, распахнул дверцу с моей стороны.
–– Выходи, – приказал он с холодным спокойствием, которое пугало больше, нежели яростный оглушающий крик.
Не желая оказывать сопротивление, я подчинилась приказу и поспешила покинуть салон, дабы не раздражать своего «конвоира». Страх все еще владел телом, сокращая мышцы и вызывая дрожь. Оказавшись на улице, я подняла лицо вверх, пытаясь рассмотреть недостроенный дом в темноте. Высокое серое здание, с плитами вместо балконов и дырами вместо окон, пряталось за темным занавесом ночи. Рядом стоял высокий желтый кран с длинной стрелой, словно цапля с клювом, на конце которой не спеша покачивался увесистый большущий крюк.
