Уже в двенадцать-тринадцать лет Клавдия знала, что она и ее сестры были любимы родителями. Твоя жизнь была обеспечена. Родителям не нужно было беспокоиться о еде, одежде и жилье для семьи. Правда, большинство людей жили просто. Но этого всегда хватало для больших или меньших удовольствий. Все это не было чем-то само собой разумеющимся. Часто люди сталкивались с бедностью, беспощадной бедностью, угрожающей их трудной жизни. Было много безработных, но не было ни страховки по безработице, ни медицинского страхования, ни официально установленной минимальной заработной платы. И хотя отец Клавдии занимал престижную городскую должность, даже в ее семье часто говорили, когда она страстно что-то желала: «Дитя, мы не можем себе этого позволить». И Клавдия не смела роптать, прекрасно зная об их скромном существовании.
В половине седьмого утра отец позвал ее с сестрой, она тотчас вскочила с постели. Приветливость, с которой она встретила этот день, и суетливость, с которой она оделась, вывели Клавдию из себя, и день перестал казаться ей грозной непреодолимой силой. В спешке они заплели косы, затем побежали в ванную, чтобы вымыть лицо и руки, и, наконец, спустились к завтраку. «Он полезен для здоровья детей и дешев», – сказала мать об овсяной каше. Аргумент, которому ничего нельзя было противопоставить.
На самом деле Клавдия любила ходить в школу, в том числе в среднюю школу. Она находилась в центре города, больше не окруженный садом, похожим на парк. И ей потребовалось немало усилий, чтобы привыкнуть к этому факту. Но и здесь, в кругу своих товарищей, она чувствовала себя комфортно и уверенно, имея возможность быть такой, какой была когда-то. Ее недостатки, которыми она хвасталась дома, здесь не имели большого значения. Учителя тоже относились к ней благосклонно, и это не обременяло их слишком большим количеством домашних заданий. У нее было достаточно свободного времени, которое ей пока требовалось, чтобы предаваться своим мечтам. Сны, которых она втайне стыдилась, потому что они были абсолютно непригодны для обычной жизни. И все же она не могла устоять перед ними. Она не была блестящей ученицей, довольствуясь тем, что училась посредственно и до сих пор толком не знала, зачем на самом деле ходила в школу. Она ушла именно потому, что все так делали, и потому, что, очевидно, это было необходимо, чтобы стать пригодным для жизни человеком. И это было важно для нее. Только она не знала, как это сделать. Конечно, когда она была маленькой девочкой, ей все еще было открыто, и возможны были самые невероятные чудеса.
Хотя в начальной школе ее сочинения вызывали высокую оценку, теперь выяснилось, что на самом деле она не умеет обращаться со словами. Здесь, очевидно, судили строже. Она восприняла это с ужасом. Учительница положила перед ней на парту пятнадцать тетрадей, исправленных ею, и сказала: «Я убеждена, что ни одна из вас ни разу не напишет по-настоящему хорошо. Ваши работы, за исключением одной, в высшей степени посредственны».
Она взяла верхнее эссе из стопки. «Этот единственный оригинальный. Он написан в стихотворной форме». И она прочитала его вслух. «Если бы я только тоже могла это сделать», – с завистью подумала Клавдия. Ее собственная была худшей из всех. «Тебе нужно приложить больше усилий», – упрекнула учительница. «То, что ты написал, абсолютно ни о чем не говорит. И с грамматикой у тебя, похоже, не все в порядке. Там есть несколько фраз, которые противоречат всем правилам».
«Неудивительно», – удрученно подумала Клавдия. Как ваше сердце могло бы принять участие в общемировой теме «Мои самые прекрасные каникулы»? Однако она надеялась, что ее испытанное искусство покроет этот недостаток. Кроме того, в предыдущей школе разрешалось писать и незаконченные предложения, если в результате все представлялось более драматичным. Но здесь, по-видимому, речь шла не о презентации, а о корректности. На самом деле это совершенно справедливо, потому что для того, чтобы преуспеть в жизни, нужно уметь писать так, как нужно. Клавдия восприняла это, хотя и немного неоднозначно.
Школа была расположена в оживленном месте города и занимала третий и четвертый этажи большого здания. На первом этаже у дизайнера интерьеров был свой магазин. Между ними находилась начальная школа, но старшие ученики не обращали на них внимания, а иметь дело с маленькими было ниже их достоинства.
Она сделала несколько шагов назад и только после того, как товарищи ушли, приблизилась к машине. Она вдруг увидела в нем, наверное, ребенка, но за ним – другой, невидимый мир. Мир, который был выше всяких понятий и все же был полностью настоящим. Для этого не было слов. Кроме того, она проявилась всего на несколько секунд. Но теперь Клавдия знала, что они существуют. Мир, в котором нет страха перед наказанием и неудачей. Мир, наполненный тихим счастьем и чистой добротой.
Задыхаясь, Клавдия ворвалась в класс. Занятия уже начались. Но учительница ничего не сказала. Она только задумчиво покачала головой. Немного смущенная, Клавдия села на свое место.
