После школы Игорь хотел поступить на исторический факультет тогда ещё Ленинградского университета, но провалил медкомиссию. Странно? Вообще-то он был здоровенным парнем, с идеальным давлением, без замечаний по кардиограмме, хоть в космос лети. Срезался на таблицах Рабкина: что-то не то разглядел в цветных пятнах, не на каждой странице, от силы на трёх, но этого хватило.
При чём здесь исторический? А вот поедешь на раскопки, объяснил дряхленький дедуля-врач, найдёшь черепок десятого века и не сможешь определить цвет. Игорь возражал: как это не смогу, вот смотрите, рубашка синяя, халат белый, стена зелёная. В крайнем случае спрошу кого-нибудь…
Впервые в жизни у него было чувство, что он разговаривает со стеной.
Он подал документы на юридический, о котором и думать не хотел. Приходил на экзамены как робот, отвечал без души и, когда по конкурсу недобрал одного балла, вздохнул даже с облегчением.
Армия в ближайший год не грозила: день рождения в октябре, будет только семнадцать. Игорь достал злосчастные таблицы, выучил наизусть и решил летом вновь поступать на истфак, а пока устроиться на работу. Пусть ерундовую для начала – курьером, как герой известного фильма, или младшим дворником, – лишь бы не болтаться без дела. И по вечерам готовиться к будущим экзаменам, не забывать того, что знал, читать новое.
Родители на это сказали: если опять не поступишь, после армии найдёшь работу, а сейчас не валяй дурака, иди учиться хоть куда-нибудь.
Игорь представлял себе валяние дурака иначе. То, что ему советовали, куда больше напоминало валяние дурака. Но послушался, разведал техникумы в родном Василеостровском районе. Ближним к дому оказался издательско-полиграфический.
В приёмной комиссии техникума Игорю предложили на выбор две специальности: технологию изготовления печатных форм и технологию печатного производства. Он не поинтересовался разницей между ними, мысленно ткнул пальцем в первую. Был зачислен на третий курс и, лишь придя на занятия, понял, что разница всё-таки есть.
Он угодил в цветник. В группе оказалось трое парней и тридцать девушек – высоких и миниатюрных, стройных и плотненьких, шатенок, брюнеток, смешливых, задумчивых, каких только не было! Самые бойкие поинтересовались, что он тут забыл. Игорь объяснил как есть: я тут случайно, только пересидеть до весны. Не меньше половины девчонок ответили, что они здесь за тем же.
Все перезнакомились, стали заниматься. С точки зрения учёбы Игорь не заметил особенной разницы со школой: так же приходишь утром, садишься за четвёртую парту возле окна, на большой перемене идёшь в столовую. Предметы были другие, но в это он поначалу не слишком вникал, купил одну тетрадь для всех наук и писал в ней с любого места по вдохновению.
Гораздо больше наук его занимали одногруппницы, ничего удивительного, а интуиция подсказала, как держаться с ними: приветливо, но чуть в стороне, сохраняя достоинство. Это была верная стратегия, как он убедился на примере другого парня, Дениса. Тот стал им чуть ли не подружкой, и девочки улыбались ему в лицо, но, отворачиваясь, морщили носы, строили недоумённые гримасы.
О третьем из ребят, Марке, сказать почти нечего. Он имел ошарашенный вид, входил в аудиторию на цыпочках и, занимая место на камчатке, переставал дышать.
––
В этой группе не хватало лишь одного человека. Если вспомнить издалека, то год назад Игорю нравилась одноклассница Марина. Они катались на велосипедах, гуляли по аллеям Петергофа, даже раз поцеловались, но в октябре её мама вышла замуж за москвича и вместе с дочкой уехала к нему. Игорь с Мариной обменялись несколькими письмами, затем он не дождался ответа на одно, другое, третье и решил больше не унижаться.
Забыть о ней оказалось нелегко. Только на вступительных экзаменах он познакомился с Леной, и она мгновенно выбила Марину из головы. Лена приехала из Таганрога. У неё была самая длинная в мире фамилия – Константинопольская, мягкий южный говор, светло-русый хвостик и манера щёлкать семечки в любую минуту жизни. Они с Игорем вместе не увидели себя в списке зачисленных, вышли на Менделеевскую линию, и Лена первым делом достала из сумочки кулёк. «Будешь?» – «Спасибо», – кивнул Игорь, и она отсыпала пригоршню тыквенных. Потом всё-таки загрустила, и он так и не добился ответа, вернётся ли она поступать через год.
Игорь до сих пор этого не знал. В письмах Лены не было ни слова о будущем. Она устроилась работать на почту, купалась в море, ловила бычков, бегала на дискотеки. Обычная дружеская болтовня. Игорь пытался увидеть между строк намёки на иное, не видел, надеялся дождаться когда-нибудь… Насколько всё было бы проще, если б она осталась, поступила сюда!
Вот только девушки из группы день ото дня сбивали настрой. Долго ли проживут надежды, когда перед занятиями три подруги, став паровозиком между рядами, танцуют модную ламбаду? Игорь понял, что загляделся чересчур, когда они позвали его присоединиться. Он до сих пор не делал таких движений, но рискнул повторить за девчонками – что-то даже удалось, они похвалили. И, отправив его на место, принялись мериться талиями: подняли кофты, по очереди опоясали себя поверх белых маечек золотым шнурком. «Не втягивай живот». – «Он такой и есть, не успела позавтракать». – «Хочешь бутерброд?» – «Спасибо. Потом, на перемене…» Вышла в конце концов ничья.
