ГЛАВА 1. Последнее проклятие Эллис
За окном вьюжила метель. Эллис завороженно смотрела, как в замысловатом танце кружатся снежинки, и рассеянно слушала причитания своей заказчицы. И чего некоторым людям неймется? Всё кого-то проклясть пытаются, заговорить, околдовать… Эта госпожа Фостер уже третий раз приходит. То красоте подруги завидует {Дорогая Эллис, а не могли бы вы ее из красотки дурнушкой сделать?), то соседка платье такое же купила {Дорогая Эллис, а не могли бы вы эту ужасную женщину проклясть, чтоб она располнела и платье ей мало стало?}.
Эллис, конечно, могла бы. Она ведь черная колдунья. Потомственная Ларсон. Талантливая. У нее проклятия с языка только так слетают. Только вот и у черных колдуний совесть есть. А у семьи Ларсон еще и проблемы с законом… Поэтому все запросы посетителей Эллис тщательно фильтровала и старалась делать так, чтобы и клиенты довольными оставались, и ведьму в случае чего обвинить не смогли. Например, красавица-подруга становилась дурнушкой лишь на пару дней, потому что на носу у нее возникал большой прыщик, а соседка, которую угораздило купить такое же платье, неожиданно округлялась в тех местах, что по природе своей должны быть полными и притягивающими взгляд. Да, платье ей становилось мало, но она об этом уже не переживала. Лишь огорчалась после, когда обнаруживалось, что внезапное чудо носит временный характер.
В общем, несмотря на свою любовь к проклятиям и мелким пакостничествам, Эллис все-таки была вовсе не такая злая, какой хотела казаться. И когда к ней приходили вот такие клиентки, заламывающие руки и ноющие: «Прокляните его немедленно! Вот сию же секунду, чтоб неповадно было! Пусть у него все отсохнет!» — ведьмочка начинала зевать и подумывать о смене профессии. Младшая сестренка открыла же свою лавку добрых дел, вышла замуж за красавца-полисмага и живет счастливо, так почему она не может? Да, маму и бабушку удар хватит, но это ведь ее жизнь.
— Прокляните его немедленно! Вот прям сию же секунду! Пусть у него все отсохнет!
— Какая злющая! — уважительно прокаркал ворон Фирч, а Эллис лишь вздохнула и, с сожалением отворачиваясь от заснеженного окна, сухо уточнила:
— Вот прям все? Не пожалеете?
— Какая тут жалость! — шмыгнула носом девушка.
Ведьма еще раз внимательно оглядела посетительницу. Молоденькая ведь совсем, хорошенькая, судя по всему, хотя одета специфично: в закрытое платье и шляпу с вуалью, из-за которой можно разглядеть только огромные глаза, сверкающие от обиды и гнева. И чего ее так тянет испортить себе карму?
— У нас свадьба на носу, а он… шашни с какими-то девками крутит! Ну его!
— Конкретнее? — соизволила улыбнуться Эллис. — Мне от вас нужна четкая формулировка. Запрос. И полное имя несчастного напишите на обратной стороне фотокарточки. Ах да, еще его адрес, во избежание путаницы, так сказать.
— Его зовут Ник Томсон! Он живет в десятом доме на улице Туманов, — отчеканила девушка и, подняв вуаль, решительно размазала слезы вместе с тушью и пудрой по щекам, что вызвало у Эллис снисходительную улыбку. — Я хочу, чтобы он до конца своих дней оставался холостяком! Не видать ему никакой свадьбы и любимой женщины!
— Да будет так, — хмыкнула черная ведьма, лениво накручивая на палец прядь смоляных волос. — Десять золотых, и я все сделаю. Это будет мое последнее зимнее проклятие…
Не обращая внимания на гостью, изумленно хлопающую ресницами, и фамильяра, который от удивления свалился с ее плеча, Эллис, напевая себе под нос, села за стол и достала сундучок со всем необходимым. К темному заклинанию необходимо было подготовиться, сделать все красиво и эффектно, раз уж это последнее злое колдовство в этом сезоне.
***
О своем желании Эллис высказалась и на следующий вечер, когда настало время колдовства. И Фирч, решивший, что до этого хозяйка просто неудачно пошутила, начал возмущаться.
— С ума сошла?! — каркал фамильяр, кружась по комнате и сметая все, что плохо лежало. — Тебя сестренка Викки заразила добротой? Или Сабри напоила чем? Хочешь лишить меня развлечений? Наблюдать за твоими чарами так весело! Кар!
— Тихо, не каркай! — морщилась Эллис, пытаясь поймать своего фамильяра за хвост. — Тихо, я тебе говорю, а то мама услышит!
— Ровена, твоя дочь спятила! Она позорит семью Ларсон! Вернее, пытается опозори… Ай! Еще она плохо обращается со своим драгоценным фамильяром!
— Перья пообрываю! — пригрозила Эллис, хватая колоду карт, чтобы запустить ею в шумного ворона.
— Вот! Не вздумай кидаться, дорогой ведь артефакт… Эллис, ай…
Колода до ворона не долетела. Эллис хоть и ссорилась иногда со своим практически единственным другом (у Ларсон как-то с друзьями не складывалось, кроме общительной Викки), но никогда птицу не обижала. Однако ворон все равно испуганно взметнулся к столу и перевернул все, что на нем лежало, включая флакон с несмываемыми чернилами. Глядя, как коробка с новенькими свечами, блюдце, чистый еще блокнот и фотокарточка несчастного, обреченного на вечную холостяцкую жизнь, пропитываются черной жидкостью, Эллис почувствовала внезапную усталость. Чернила были от сестренки Викки, а та маг-бытовик и работу свою любит. В общем, даже заклинаниями не выведешь.
