Алексею снился кошмар, который не просто вытащил, а скорее вырвал его из реальности, перенеся в иной, холодный и безжалостный мир. Он оказался в узком металлическом коридоре, освещённом тусклым, мигающим светом. Стены, покрытые ржавчиной и кровью, источали отвратительный запах плесени. Пол был скользким, его недавно залило водой, а за стенами слышался глухой звук – то ли тяжёлое дыхание, то ли отдалённый рокот.
Алексей бежал, не помня, почему он здесь и что происходит. Сердце билось так громко, что заглушало всё вокруг. Он знал лишь одно: за ним что-то гналось. Эти существа – или что бы это ни было – оставались в тени, но их присутствие ощущалось физически. От них исходил осязаемый холод, пробиравший до глубины души.
Он оглянулся. Вдалеке, в конце коридора, мелькнули искажённые силуэты. Их тела были бесформенными, покрытыми блестящей, словно кристаллы льда, чёрной массой, из которой торчали острые когти. Но самым ужасным были их «лица» – пустые, зияющие глазницы, из которых сочилась густая чёрная жидкость. Они издавали нечеловеческие звуки: смесь стрекотания и утробного рычания.
Алексей побежал быстрее, ноги скользили по мокрому полу, дыхание сбивалось. Было слышно, как твари приближаются. Шум их отвратительных тел, волочащихся по полу, становился всё громче. Они преследовали его с неумолимой целеустремлённостью, и от этой мысли сердце сжималось в груди.
Внезапно коридор оборвался. Впереди раскинулось чёрное ледяное море. Волны неистово бились в агонии, поднимая пену. Холодный ветер обрушился стеной, обжигая лицо. Алексей в панике оглянулся, но твари уже были рядом, их тени заполонили узкий проход, отрезая путь назад. Выбора не было. Зажмурившись, он шагнул вперёд и прыгнул в воду. Ледяные объятия тут же сковали тело, будто тысячи игл вонзились в кожу. Алексей захлёбываясь, на мгновение вынырнул, хватая ртом воздух, а затем снова ушёл под воду.
Он изо всех сил пытался плыть, но вода казалась густой, как мёртвое болото. Ноги путались в невидимых липких водорослях. Вдруг что-то твёрдое обвило щиколотку. Алексей закричал изо всех сил, но не смог вырваться. Существо под водой потянуло вниз, и он почувствовал, как лёгкие наполняются ледяной жидкостью. Жизнь угасала. Последнее, что он увидел, прежде чем всё потемнело, – туманный свет где-то далеко над головой. Он вытянул руку, надеясь, что его спасут, но свечение угасло, и разум растворился в бесконечной глубине.
***
С диким криком Алексей открыл глаза. Лицо его было мокрым, но не от ледяной морской воды, а от липкого, тёплого пота. Дыхание – рваным и тяжёлым, сердце бешено колотилось. Холод из кошмара всё ещё цеплялся за него, сон был не просто видением, а чем-то живым, почти осязаемым. Однако в каюте царил покой, нарушаемый лишь завываниями северных ветров за иллюминатором. Очередной кошмар нехотя отпускал старшего лейтенанта, а по совместительству главного корабельного навигатора Алексея Ковальчука. Его вахта начиналась только через пару часов, но заснуть вновь не удалось.
Корабль двигался медленно, словно ощущая, что каждая пройденная миля разрушает давно сложившиеся устои, погружая всё глубже в ночную бездну. Окружающий мир напоминал пространство, вырванное из кошмара: абсолютная тьма, безбрежное Баренцево море, мрак, поглощавший свет и следы времени. Моряки в тёмных бушлатах будто сливались с этим пустырём, их движения становились плавными, почти механическими, они сами превращались в часть этого холодного, бескрайнего пространства.
«Северный ветер» был кораблём, некогда внушавшим уважение. Его стометровый стальной корпус, покрытый тёмно-синей краской, казался высеченным из мрака северных вод. Белые полосы вдоль борта и силуэт полярного медведя на носу подчёркивали суровый, неподкупный характер судна. Моряки, ступая на его палубу, чувствовали себя частью чего-то большего – машины, созданной для борьбы с самой природой. Увы, с годами часть этого величия поблекла, но полностью не растворилась в пучине времени.
На мостике, высоко возвышавшемся над палубой, капитан любил стоять в минуты затишья. Огромные обзорные иллюминаторы открывали вид на ледяные глыбы, скользящие по краю горизонта, безбрежность ночного океана и редкие проблески далёких звёзд. За стеклом лежал безжалостный и таинственный мир, который «Северный ветер» не просто пересекал, а покорял.
Внутри корабль был аскетичным, но до предела утилитарным. В научном отсеке поблёскивали приборы, экраны мерцали цифрами и графиками, а лабораторные столы уставлены громоздкими контейнерами. Большая часть аппаратуры принадлежала новым фрахтователям, и её назначение оставалось загадкой. Здесь не было места бесполезному хламу, привычному для торговых судов. Всё служило одной цели: изучать, анализировать, разгадывать тайны. Но какие именно? Для наспех собранной команды это оставалось загадкой. Даже капитан не был полностью осведомлён о цели экспедиции.
Сам корабль, носящий гордое имя «Северный ветер» в честь давно списанного и разобранного на металлолом американского ледокола, когда-то служившего в советском флоте, всегда казался странным и загадочным. Электроника порой давала сбои без видимых причин, а в жилых каютах по ночам чудился слабый шум, будто корабль тихо переговаривался с морем. Экипаж списывал это на изношенность судна, усталость от долгих рейсов или разыгравшееся воображение. Но в глубине души каждый чувствовал: дело не только в этом. В корабле было что-то большее. Он словно не просто выполнял свою функцию, а жил.
