ГЛАВА 1.
В череде педагогических побед всеми любимой и почитаемой няни Терны Олерсон трагически зиял один-единственный провал. Сейчас это недоразумение, принадлежавшее старинному ведьминскому роду Олерсон, не спеша плелось по просёлку от железнодорожной станции к родному дому. За нею по пыльной дороге тащился видавший виды сундук на колёсиках. На резной крышке сидел нахохленный сыч с перебитым крылом. В сундуке поверх пары платьев и стопки учебников лежали прогоревший чугунный котелок, простреленная шляпа и сломанная пополам метла.
В таком виде Эгле Олерсон возвращалась в отчий дом уже в третий раз. Мать обещала, что проклянёт девушку, если та снова не сдаст экзамены. Что ж… надо было ставить условие иначе, потому что экзамены-то Эгле как раз сдала.
Когда село Олервин было уже близко, Эгле ускорила шаг. Навстречу пахнуло вечерними запахами: горячей похлёбки, свежего хлеба, дымом и овцами. Ещё отовсюду пахло наступающим летом: нагревшейся за день землёй, молодой травой и отцветающей рябиной. Её тут росло полным-полно, вон те холмы даже назывались Рябиновыми. Эгле было радостно оттого, что она вот-вот увидит родных и знакомых, обнимет бабушку, маму, сестёр и братьев, поклонится деду, а потом поприветствует на заднем дворе больших истуканов-праотцев и праматерей. Отец, конечно, ещё не вернулся из плавания, но можно будет потом подняться на скалы и посмотреть на море.
С такими мыслями Эгле не заметила, что её обгоняет велосипед. На повороте, спеша, качнулась вбок – и велосипедиста повело в сторону. Столкновение вышло разрушительным! Велосипед врезался в сундук, а велосипедист – в его хозяйку. Звон, гром, грохот! Котелок выкатился из сундука, а закатное солнце засверкало в велосипедных спицах. Сыч с перебитым крылом недовольно закричал – его вопли, похожие на лай маленькой собачки, раскатились над лугом и дорогой.
– Да какого фея? – рассердился ездок, поднимая сначала Эгле, потом опрокинутый сундук и только потом велосипед. – Не убилась?
– Наверно, ты просто плохо убивал, – не слишком удачно пошутила девушка и с удивлением увидела, как велосипедист сделал отводящий беду жест.
Непохож он был на какого-нибудь деревенского колдуна или ведуна! Обычный такой молодой мужчина немного старше, чем Эгле. Лет, может, двадцати пяти или около того. Лицо чисто выбритое – никакой там седой растрёпанной бородищи! – волосы светлые, глаза, как у большинства жителей Фарсланда, серые. Темноволосые и зеленоглазые Олерсоны не в счёт – они из других земель когда-то прибыли и по сей день выделялись среди светловолосых либо рыжих фарсландцев.
Парень отряхнул тёмные брюки, поправил некогда белую рубашку – теперь она была скорее цвета придорожной пыли и грязи. И вздохнув, принялся осматривать свой велосипед, словно ничего важнее тут не было.
– У тебя кровь на локтях, – сказала Эгле неловко.
– Заживёт, – проворчал парень.
– Хочешь, вылечу? Я могу!
– Я уж вижу, – ответил молодой человек, снисходительно озирая её приданое. – Вижу, что ты лучше умеешь ломать и калечить, чем строить и лечить. Ведьма!
– Ну и ведьма, ну и что, в Олервине полдеревни наших, – фыркнула девушка, ничуть не обидевшись. – И да, я недоучка, меня вот из школы ведьм выгнали. А ты зато вообще мужчина. Даже небось колдовать не умеешь. И даже вот это, – она повторила магический жест парня, – делаешь просто потому, что у кого-то подглядел.
– Я тебя что-то не видел в Олервине, – сказал молодой человек. – А я там часто бываю.
– Я тоже тебя не видела в Олервине, а я там живу, – парировала Эгле.
Он взял свой велосипед за руль и пошёл прочь. Видно, в сторону станции – или, если свернёт через полмили, то к селу Каллевин. Даже скорее именно туда. На станции-то ему что делать? Там сторожка и три дома, да старый сарай, где живут козы. Позапрошлым летом Эгле там две ночи провела, боясь вернуться домой, но Брода Олерсон, когда дочь всё же вернулась, только рукой махнула.
Ну что поделать, если среди череды хороших ведьм и колдунов у тебя в семье появилась вот такая чёрная овца? И не сказать, чтобы Эгле была какая-то бесталанная, нет! Да и неудачливой её было назвать нельзя. Но, с детства будучи егозой и озорницей, она и выросла ничуть не лучше. С её шестнадцати лет мать билась, чтобы Эгле куда-нибудь поступила после сельской школы. Поступить у нее получалось три раза, но она всегда вылетала – дважды с первого же семестра.
А вот в ведьминской школе города фру Магды Дорсон Эгле сумела продержаться целых два учебных года. Прошлое лето, когда она приезжала на каникулы, было таким беззаботным, и все вздохнули с облегчением. Девочка повзрослела, взялась, наконец, за ум, глядишь – доучится и станет как все ведьмы Фарсланда и вообще всего северного побережья! Мудрой, доброй ведьмой. Почтенной матерью семейства. А потом и бабушкой.
Такой, как Терна Олерсон, к примеру. Уж сколько она вынянчила и воспитала ведьм! Некоторые ведь даже в сельскую школу не ходили – постигали премудрости на дому, а кто их учил? Терна Олерсон!
На краю села кто-то ещё возился в огороде. При виде одинокой ведьмы в бедственном положении он помахал руками и куда-то побежал. Дорога кончилась, путь привёл домой, и от заслуженной трёпки Эгле отделяло всего несколько дворов и чудо.
