ГЛАВА 1. Беттани просыпается
Беттани проснулась на рассвете и услышала, как где-то в саду спорят отец и мачеха. Голоса были не злые, Гленна Май вообще редко когда всерьёз на кого-нибудь злилась, а отец пока держал себя в руках. Он, разумеется, мог быть несдержан, но Гленна как-то умела с ним управляться.
Беттани подошла поближе к приоткрытому окну. Восхитительное утро в конце последнего месяца весны, тёплое и немного сырое, благоухало пионами и чуть более деликатными ирисами, и не угомонившийся с ночи соловей распевал где-то в черешнях и сливах.
Девушка старалась не дышать, хотя, разумеется, если она слышала разговор и ни шелест листьев, ни пение птиц его не заглушали – то никому не помешало бы и дыхание.
– Боюсь, что ничего не выйдет, – расстроенно говорил отец. – Да и вообще… я просто боюсь. Девочке такое не по силам. Если уж у Имании не вышло…
– Девочке надо крепче стоять на своих двоих, – доказывала мачеха. – Если с ней цацкаться до самой твоей и моей смерти, то что с будет потом? Даже Ренай уже готов жить один, а ему только шестнадцать. Беттани же двадцать один, и я не видела человека беспомощней.
Это было обидно и несправедливо. Беттани почувствовала, что в носу защипало, а на глаза набежали слёзы. Разве она виновата в том, что такая?! Разве кто-то мог быть виноват в болезни, постигшей в раннем детстве и лишившей его зрения, как это случилось с ней?
– Няня! – крикнула девушка сердито, чтобы скрыть обиду и огорчение от подслушанного. – Одеваться!
Поскольку мачеха сейчас была далеко и не могла слышать призыв, то можно было не опасаться, что её снова заставят одеваться самостоятельно. Беттани точно знала: даже если наденешь то, что висит в шкафу, нарочно приготовленное так, чтобы можно было надеть всё по порядку, это не убережёт от ошибок. Ренай, конечно, будет хмыкать, если Беттани неправильно застегнёт крючки и пуговицы, а отец примется упрекать няню. И только мачеха промолчит, но уж так она промолчит, что мороз по коже.
Гленна Май была злой мачехой, как в сказках. Она терпеть не могла Беттани. Да что там, она и своих детей не слишком любила! Иначе как объяснить, что эта женщина стремилась как можно скорее от них избавиться? Старшая дочь Гленны Имания уехала учиться в большой город, как только достигла совершеннолетия, а потом так там и осталась. Средняя – Мия – вышла замуж в восемнадцать лет, в прошлом году. Оставался лишь младший сын Ренай – по мнению Беттани, глуповатый и вредный подросток. Вот ему всё сходило с рук, мачеха его обожала и разрешала и у друга по два-три дня жить, и спать в саду – а весной ночи ещё бывают холодными! – и на охоту с отцом ходить.
А Беттани Гленна считала неженкой и вечно нагружала какой-то работой, невзирая ни на то, что у них были слуги, ни на то, что девушка ничего не видела. Учила застилать постель, собирать в саду душистые травы на зиму, даже зашивать дырочки на одежде, хотя всё это у Беттани получалось крайне плохо!
Потому она и воспользовалась случаем, чтобы позвать нянюшку – та Беттани обожала и всегда была готова сделать для любимицы всё, что угодно.
Но сегодня няня не явилась, а на зов Беттани в спальню заглянула горничная Энора.
– Хозяйка велела, чтобы вы одевались сами, барышня, – безжалостно заявила она. – Завтрак уже скоро, так что побыстрее.
Энора была ужасно невоспитанная, и девушка даже не решилась её попросить помочь со шнурками на башмаках и пуговицами на утреннем платье. Мачеха всегда велела шить для Беттани платья, которые застегиваются спереди, но это ей подарила родственница, и пуговицы там были на спинке. Пришлось возиться самой! Горничная тем временем сновала по комнате. Беттани слышала, как Энора занимается несложными каждодневными делами: наливает в кувшин свежую воду, меняет наволочки и простыни, вытирает пыль.
– Я хорошо выгляжу? – спросила девушка, кое-как пригладив волосы щёткой.
– Ну, – произнесла горничная задумчиво, – как обычно выглядите. Только…
Чужие руки довольно сильно дёрнули пучок волос на затылке, поправили, воткнули несколько шпилек, оцарапав кожу. Туговато, но Беттани не стала просить ослабить причёску, как-нибудь потерпит. Зато волосы хоть не торчат во все стороны – этот упрек девушка часто слышала от окружающих. Затем Энора поколдовала сзади с застёжкой воротничка и сказала:
– Теперь всё в порядке. Идите, барышня.
– А няня…
– Няне дали выходной, – ответила горничная, – должны же у людей выходные-то быть, барышня! Вы и так уже её от себя не отпускаете, вздохнуть свободно не даёте.
Беттани помрачнела. Свободно вздохнуть! Разве няне не в радость помогать ей, своей любимице?
– Я не думала, что это так важно, – призналась она. – Неужели няня устаёт?
Энора только вздохнула.
– Вы, барышня, живёте, как куколка в своём домике. Ну хоть иногда и думайте, пожалуйста, что мы-то здесь вовсе не куклы и не нарядные девчушки, которые в них играют. Простите уж за откровенность. Но ведь вам и не пять лет! Няня ваша месяц без выходных была, а у неё ведь есть и дом, и семья.
– Но она живёт с нами в этом доме, – возразила Беттани… и снова услышала вздох.
– Мы тут остаёмся, если надо. Но, по-честному, барышня, кроме вас тут никто не нуждается в круглосуточном уходе. Только ваша нянюшка тут и живёт, комната у неё. Да и то, вы вот мне правду скажите: нужна она вам? Неужели до старости так сами и не сможете ничего делать сами?
