Вся решимость Элоквента куда-то улетучилась. Над замерзшим садом разносились громогласные грубоватые шутки, а это означало, что сейчас папа занят. Слишком занят, чтобы обращать внимание на мелкие обиды и уязвленное самолюбие сына. И все-таки он должен был попытаться – если уж не ради себя самого, то хоть ради Эвера. И тянуть не стоило. Время было на исходе, словно затухающий зимний день. Уже миновало зимнее солнцестояние, стремительно приближался Новый год.
«Значит, сегодня вечером», – пообещал он себе. При условии, что сегодня не решат раскупорить вторую бочку звездного вина.
Он втянул воздух, принюхиваясь к красноречивым запахам. Сегодняшние гости были ему хорошо знакомы: волк, кот, лисица и дракон. Встреча Пяти кланов.
За последние несколько десятилетий Элоквент привык к появлениям и уходам весьма разнообразных друзей отца. Лишь немногие амаранты заводили знакомства за пределами собственных кланов, разве что ради создания временных союзов или коалиций, но Хармониус Стармарк был не из тех, кто фанатично блюдет границы. Папа вообще никогда не любил барьеров.
Опустив голову, Элоквент повернулся к павильону, который делил со своими младшими братьями, и едва не наткнулся на старшего. Вот хитрец.
– Что за хмурый вид, малявка? – Вечная улыбка Шанса стала еще шире обычного. – Тебе же всегда нравилось играть со мной.
– Я тогда был щенком, – присев, Элоквент увернулся от руки брата, который хотел погладить его по голове.
Давно уже Квен был не самым младшим из Стармарков, но это не мешало трем старшим братьям постоянно напоминать ему о его месте в стае. Это выражалось в бесконечных потасовках и подтруниваниях и в том, что братьям безумно нравилось ставить его в затруднительное положение, отпуская смущающие его шуточки.
– Не моя вина, что ты ленишься помечать углы. – Шанс взъерошил Элоквенту волосы, безнадежно растрепав тяжелую рыжую косу. – Что сказал бы дядя Лауд?
– Что подкрадываться с подветренной стороны неприлично – что в логове, что снаружи.
– Согласен. – Медно-рыжие глаза Шанса блеснули. – Но, серьезно, Квен. Тебе надо приложить хоть какое-то усилие. Не все же мне одному крутиться.
– Журналисты не посмеют. После того последнего раза.
– Не говори, что я тебя не предупреждал. Но, кстати, о щенках, вот хочу тебе своего подкинуть.
Все это время Шанс рассеянно покачивал спящего младенца, своего третьего ребенка. Завернутая в одеяльце, сплошь расшитое розочками из медно-рыжей ленты, малышка удобно помещалась на сгибе его руки.
– Если мать ребенка поручила тебе присмотреть за ним, кто я такой, чтобы вмешиваться? – Но, говоря так, Элоквент уже улыбался и протягивал руки к новому члену клана Стармарк. Разве крошка Клэрион виновата в том, что ее отцу нужно настроить свой инструмент, а сделать с ней на руках это невозможно. – Папа послал за тобой?
– Да, хотя подразумевалось, что этого хочет общество. – Шанс нагнулся и погладил дочь по щеке. – Звездное вино вкуснее под аккомпанемент.
– Я не против. – Элоквенту было и лестно доверие, и приятно. – Лирик и Лавиш всегда так быстро ее уносят, что до нас с Эвером почти никогда не доходит очередь. Райз даже тявкает.
– Лишнее доказательство того, что она – моя доченька. На нас обоих большой спрос. – Язвительная улыбка Шанса будто испарилась, и он заговорил серьезно: – Я слышал, что тебя скоро признают. Это хорошо. Ты долго ждал.
Элоквент почувствовал, как от смущения вспыхнули кончики ушей. Не зря братья прозвали его малявкой.
Когда он родился, умерла его мать.
Никто не рассказывал ему подробностей, но, судя по песням и разговорам в стае, Аврора Стармарк цеплялась за жизнь достаточно долго, чтобы дать ему возможность прийти в этот мир. Она больше не могла бежать с ними, однако ее сила не покинула стаю. Аврора оставила по себе память. Многие сестры Квена унаследовали ее изящный подбородок и тонкие брови. Были и менее явные черты сходства – смекалка, невозмутимость и любовь к струнным инструментам.
Непонятно почему, Элоквент всегда был мал для своего возраста. Даже вытянувшись в струнку, он едва доставал своим братьям до плеча, зато ноги и руки были крупными, и это давало надежду, что ему еще предстоит вырасти. Видно, поэтому папа так тянул с его посвящением: дожидался, когда Квен подрастет.
– Я давно уже не ребенок, – напрягся Квен.
Валору, второму по старшинству брату, было почти вдвое меньше лет, когда стая признала его взрослым.
– И все это понимают. – В кои-то веки Шанс не ерничал. – А знаешь, это ведь Анна выступила за тебя.
Элоквент не сомневался – разговор был оживленным. А яростное рычание мачехи ничто по сравнению с ее укусами.
– Обязательно скажу ей спасибо.
– Мне пора, – сказал Шанс, коснувшись напоследок рыженького пушка на голове дочери.
– Ты знаешь, где нас найти.
Старший брат еще немного помедлил, прижался губами к лобику Клэрион. Это хорошо, значит, сердце у него доброе. Но тут же Шанс, ухмыльнувшись, чмокнул в темечко и Квена – будто сосунка какого-то.
Что ж, Квен на прощание лягнул Шанса по голени – и счел, что это было адекватным ответом.
