Кабак Джонни-Проповедника недалеко от Саут-стрит в Нью-Йорке. Сцена разделена на две части; слева – бар, справа – маленькая комната. В баре слева два больших окна, выходящих на улицу, между ними входная двустворчатая дверь; вдоль задней стены почти во всю длину тянется стойка. За стойкой на стене большое зеркало и небольшая витрина с выставленными в ней напитками, на которые здесь, по-видимому, не очень большой спрос. Между стойкой и зеркалом бочонок с дешевым виски «пять центов глоток». Справа открытая дверь в маленькую комнату, в которой стоят четыре круглых стола. К каждому из них приставлено по пять стульев. В задней стене дверь для домашних, выходящая на боковую улочку. Осень. Вечереет.
При поднятии занавеса на сцене Джонни-Проповедник. Он не зря заслужил свою кличку. Его бледному, тонкому, гладко выбритому лицу, тихому взгляду голубых глаз и белоснежным волосам куда больше пошла бы ряса, чем передник кабатчика. Как нельзя лучше этому облику соответствуют и его голос и все его манеры. Они у него мягкие, ласковые. Благодаря им он снискал почет и уважение во всем портовом районе. Но за этой мягкостью – как лицо под маской – скрываются цинизм, жестокость, бессердечие. Джонни спокойно устроился позади бара и, надев очки, читает вечернюю газету. С улицы входят два портовых грузчика; на них рабочие фартуки; профсоюзный значок приколот на самом видном месте; кепки задорно сдвинуты набок.
Первый грузчик(выстраиваясь с товарищем возле бара). Дай глотнуть номер два. (Кидает на стойку монету.)
Второй грузчик. И мне.
Джонни ставит перед ними два стакана виски из бочонка.
Первый грузчик. Ваше здоровье!
Другой только кивает. Залпом осушают стаканы.
Второй грузчик(кладя деньги на стойку). Дай-ка еще по одной.
Первый грузчик. Только теперь – светлого пополам с портером. В глотке пересохло.
Второй грузчик. И мне тоже.
Джонни нацеживает светлого пива и портера; ставит перед ними большие пенящиеся кружки. Осушив их наполовину, грузчики вполголоса заводят торопливую беседу. Дверь слева распахивается. Входит Ларри. Это по-мальчишески краснощекий и смазливый юноша лет двадцати.
Ларри (кивнув Джонни, весело). Хозяину привет!
Джонни. Привет, Ларри. (Взглянув на часы.) Точь-в-точь, вовремя.
Ларри заходит за стойку справа, снимает пиджак и надевает передник.
Первый грузчик (резко). Давай-ка допьем, и ходу!
Опорожняют кружки и выходят налево. В дверях им встречается почтальон. Обменявшись кивками с Джонни, бросает на стойку письмо.
Почтальон. Адресовано вам для передачи получателю. Вы его знаете?
Джонни берет письмо, поправляет очки. Ларри заглядывает ему через плечо.
Джонни(медленно разбирает адрес). Кристоферу Кристоферсону.
Почтальон(услужливо). Скандинав какой-то?
Ларри. Да это старый Крис, вот кто!
Джонни. Верно. Совсем забыл, что Крис облюбовал себе такое шикарное имя. Письма приходили сюда для него и раньше. Правда, давненько их не бывало.
Почтальон. Значит, письмо до него дойдет?
Джонни. Не беспокойся. Когда Крис в порту, он всегда заходит сюда.
Почтальон(собираясь уйти). Он матрос?
Джонни(с усмешкой). Капитан угольной баржи.
Почтальон(смеясь). Ну и работенка! Что ж, пока!
Джонни. Всего. Письмо передам. Не беспокойся.
Почтальон уходит.
(Разглядывает письмо.) У тебя хорошие глаза. А ну-ка, Ларри, взгляни, откуда оно отправлено.
Ларри. Сент-Пол. Это как будто в Миннесоте. Да и почерк вроде женский. Вот старый греховодник!
Джонни. У него там на Западе дочь. Мне он как-то о ней рассказывал. (Кладет письмо на кассу.) А ведь, кстати сказать, я не видел старого Криса целую вечность. (Надев пальто, идет к выходу.) Пойду-ка я, пожалуй, домой. До завтра.
Ларри. Спокойной ночи, хозяин.
Джонни направляется к двери на улицу, но ее толкают снаружи, и в кабак входит Кристофер Кристоферcон. Это приземистый, широкоплечий человек лет пятидесяти, с круглым, обветренным красным лицом, на котором простодушно искрятся близорукие, веселые светло-голубые глаза. На крупный по-детски капризный рот, выражающий слабохарактерность и беззлобное упрямство, свисают густые желтые усы. Толстая шея словно вколочена в могучий торс. Большие волосатые, покрытые веснушками руки и короткие ноги с большими плоскими ступнями сильны и неуклюжи. Ходит он неловко, с раскачкой. Голос его, когда он не громыхает как пустая бочка, приглушен до хитренького, доверительного шепотка с какой-то даже жалостной интонацией. Одет Крис в измятый, плохо сидящий на нем темный костюм сухопутного жителя; копна седеющих светлых волос прикрыта вылинявшей серой кепкой. Сейчас лицо его сияет слишком уж безмятежным довольством, – видно, он выпил.
Крис(сует руку Джонни). Привет, Джонни! Давай, я тебя угощу. Ну-ка, Ларри, налей нам. И себе тоже. (Опускает руку в карман.) Деньги есть – целая куча денег!
Джонни(трясет Криса за руку). Вот легок на помине. Только что о вас говорили.
