– Таким образом, все объекты, находящиеся на Блазаре, деактивированы, законсервированы и помещены в зоны Исключения. Фильтрационные пояса вокруг них…. Что тебе, Геннадий? – ослепительно седой старик неодобрительно воззрился с высоты все еще немалого, пусть и согбенного годами роста на вскочившего со своего места лохматого веснушчатого мальчишку. Почти прозрачные зеленоватые глаза, смотрящие из-под нависших белых бровей, пробежались по вытянувшейся в струнку невысокой фигурке мальчишки. Тот, как будто только осознав, что именно он сотворил, замер под этим взглядом, всем видом показывая, что он… что? Да, так… ничего.
– Ты хотел что-то сказать? – нахмурился старик.
Нахмуривание, естественно, бодрости Гене не добавило. Мальчишка вымученно улыбнулся, показав две дырки на месте выпавших зубов, и широко распахнул серые глаза, которые ну никак не хотели стоять на одном месте.
– Ты будешь вопрос задавать, или ты просто так, постоять решил на уроке? – судя по голосу, терпением старик не отличался. А, судя по затравленному взгляду лохматого Гены, он это прекрасно знал. Мечущиеся в поисках подсказки глаза, наконец, поняли, что спасение не придет, и решили выдать зачинщика. Замерев на секунду, он метнулись вправо и вниз, а потом вернулись обратно к старику. Улыбка мальчишки стала отчаянной.
Старик проследил взглядом намек, который изо всех сил старался не показать замерший Гена, и столкнулся с еще одной парой глаз. Смотрящих еще более невинно.
– … почему на бутах еще иногда голоса слышны…? – наспех причесанная девчонка с двумя задорными соломенными косичками, торчащими в разные стороны, углом рта шептала подсказку. И тут взгляд старика упал на нее. – Ой.
– Вот именно, что «ой», – сурово насупил седые брови старик. – Так это вы, девушка, хотели что-то узнать?
Девчушка хлопнула светло-голубыми глазами, но, в отличие от вихрастого Гены, почему-то не смутилась ничуть.
– Дедуш…, – она осеклась под взглядом старика. – Игнат Платонович, а почему тогда на бутах иногда голоса слышны, если они мертвые?
– Не на бутах, а на ботах, – поправил ее старик. – И они не мертвые, а просто выключенные. Но так выключенные, чтобы никто и близко не смог ничего с ними сделать.
Он попытался придать своему лицу строгое выражение, но получилось не очень. Задорная улыбка девчонки как будто стирала с него напускную суровость. Класс это почувствовал.
– Так, а почему их не разломать тогда? – браво махнул рукой на глазах обретающий бодрость Гена. – Р-раз, и все, никаких зон. Никаких проблем. Вот вырасту и все эти железяки ка-а-ак, сломаю.
– Сиди, ломальщик, – Игнат Платонович развернулся в сторону раздухарившегося мальчишки. – Не ты их сюда доставил, не тебе и ломать.
– А я, зато, их охранять буду, – Гена не очень логично, зато победно оглядел класс, глядящий на него с откровенной завистью. Все знали, что Генкин отец служил в бригаде Организации Объединенных Миров, патрулирующей периметры зон Исключения. – Как мой папа. Когда вырасту.
Класс благоговейно притих. Служить в бригаде ООМ и пусть изредка, пусть издалека, но видеть загадочные жутковатые аны, спящие вечным сном в зонах, намертво огороженных космоштурмовскими оборонительными барьерами, – это была заветная мечта почти всех мальчишек Блазара. А у Генки (это все знали) точно был шанс стать одним из ООМовцев: его отец был там бо-ольшой шишкой, целый начальник передвижной патрульной группы, во как. Поэтому во всем, что касалось зон, Генка был авторитетом непререкаемым. Правда, не для всех….
– Это когда вырастешь, – пренебрежительно качнулись рядом с ним две задорные косички. – А меня папа обещал завтра с собой на им… им… имспецию взять с собой и Сашкой. И даже показать нам анов. И не издалека.
Томно прищурив глаза, она посмотрела за захваставшегося Генку и чуть высунула язык, более чем доходчиво выказывая свое отношение к происходящему. Убедилась в убийственности аргумента и гордо отвернулась. Класс парализовало. Проникновение в зоны Исключения было немыслимо. Никто и никогда не мог…. Или все-таки мог? Ведь у Соньки-то папа не рядовой все-таки. Контролер-инспектор Организации Объединенных Миров, назначенный сюда с самой Земли…. Неужели? В глазах класса за девчачьими плечами начали разворачиваться огромные белоснежные крылья. Того и гляди вознесется….
Но тут генко-сонькиному состязанию в крутизне пришел скорый и беспощадный конец.
– На инспекцию?! – и без того нахмуренные густые брови старика-учителя сошлись вместе, образовав одну седую полосу, из-под которой недобро сверкнули разъяренные глаза. – Тебя?! Вот я с Тимофеем поговорю. Сколько раз ему было сказано….
– Дедушка! – отчаянно возопила Сонька, осознав, что сболтнула лишнее.
– Не дедушка, а Игнат Платонович, – старик вытянул костлявый палец. – И сядь на место, Софья. Разговор закончен. Зоны Исключения – не игрушки. И это не счастье нам выпало на Блазаре, рядом с диковинками жить, а поставлены мы сюда, чтобы вся галактика могла спать спокойно и знать, что ни один ан больше отсюда в космос никогда не поднимется. Все ясно?
Он обвел взглядом притихший класс.
