Иван бежал по залитому луной полю. Бежал из последних сил, пытаясь собрать воедино обрывки мыслей. Преследователь настигал, обдавая спину холодом, еще чуть-чуть — и догонит.
— Убережай, ветруница, от тя, ворога! — не сбавляя скорости, выдал Иван очередную версию.
Презрительный хохот стал ему ответом. В плечо вцепились ледяные пальцы…
— Да чтоб ты сдох, паршивец! — взвизгнул Иван, вырываясь, и припустил еще быстрее, откуда только силы взялись. Запоздало подумал, что снова ляпнул глупость — паршивец сдох уже давно, оттуда и проблемы.
Поле кончилось, совсем близко засверкали редкие деревенские огни. Выскочив на дорогу, он пулей пролетел всю улицу до конца, метнулся к калитке крайнего дома, забежал во двор, влетел на порог и заколотил кулаком в дверь.
Долго стучать не пришлось — та почти сразу распахнулась, и над головой пролетел веник.
— Пошел прочь, окаянный!
Позади послышался вой и тут же оборвался — Иван ввалился в избу, захлопнул за собой дверь и наконец перевел дух.
— Дурень, — буркнула бабуля. — Учу тебя учу, а толку нет. Вот помру, что делать будешь?
Сбросив кроссовки, Иван отправился следом за ней на кухню и плюхнулся на табурет, чувствуя себя совершенно разбитым. — На, читай, — на стол перед его носом упала книга — толстая, в кожаном переплете, — глава пятая, «Неупокоенные сущности».
Иван застонал, но, зная, что сочувствия не дождется, принялся за поиски нужной главы.
Бабуля тем временем принялась греметь посудой, собираясь то ли наводить порядок, то ли что-то готовить — в это он вникать не стал, зная, что его все-равно не отпустят, пока не сделает то, что велено. А потом ему устроят разбор. Или разнос. Смотря по ситуации. Бабуля в гневе была ужасна, и он решил приложить все силы для того, чтобы обошлось без ругани. Сгреб в кучку разбегающиеся мысли и начал читать, попутно выискивая ошибки, которые успел насовершать нынешним вечером.
И не заметил, как увлекся — вернулся в реальность, когда на столе возникли тарелка с блинами и кружка с чаем, судя по запаху, травяным.
— Ну что? — спросила бабуля, садясь напротив. — И где ты ошибся в этот раз?
Иван вздохнул, проще было сказать, где он не ошибся. Точнее, промолчать, потому что говорить в этом случае было бы нечего. Но от него ждали ответа, изображать немого он не рискнул.
— Первое, — произнес он, уперев взгляд в столешницу, — я не определил тип призрака. Второе, я испугался. Третье, забыл заклинание защиты. Четвертое, я привел его домой.
— Блины ешь, — сказала бабуля. Иван поднял взгляд, недоумевая, чего это она так быстро угомонилась. — Остынут.
Вглядевшись в морщинистое лицо, он не обнаружил там ни злости, ни недовольства. Это было странно.
— Бабуль, ты чего? — рискнул спросить он.
— Пора мне, Ванюшка, — спокойный взгляд был полон грусти. — Чую, что пора.
Иван похолодел.
— Как пора? Зачем пора? Нет, ты не можешь вот так… А я? А как же я?!
Бабуля вздохнула.
— Еды наготовлю, с голоду не помрешь. А там, глядишь, и вернусь.
Иван вздрогнул. Жить с призраком бабули — от одной только мысли об этом по спине побежали мурашки. С ней и с живой-то не всегда договоришься, а уж с мертвой…
— Ну, неделю-другую ты без меня как-нибудь проживешь, не насовсем уезжаю.
Иван опешил.
— Уезжаешь? Ку… куда?
— В город, Ванюшенька. Подруга просит навестить. Чую, что на пороге стоит, попрощаться хочет.
Иван шумно выдохнул.
— Постой-ка, — насторожилась бабуля, — а ты чего подумал? Что я умирать что ли собралась? — она всмотрелась Ивану в лицо и сердито воскликнула: — Ага, как же! Умрешь тут, когда внук-бездельник в грамоту вникать не желает. Даже и не надейся! Пока меня не будет, чтобы всю книгу от корки до корки вызубрил! Приеду — проверю!
— Да как я ее вызубрю? Она же вон какая толстая! — возмутился Иван.
— А ты постарайся, коли жить хочешь.
Иван вздохнул. Вариант «уехать домой, в город» озвучивать не рискнул. Вспомнил, чем в прошлый раз кончилось это бегство, и невольно вздрогнул. Глянул на книгу, которая смотрела на него с немым укором, и сдался.
— Ладно.
— Вот и хорошо. Вот и славно, — обрадовалась бабуля. — Давно пора за ум взяться. Вареньица положить?
— Положить, — обрадовался Иван. Варенье бабуля варила отменное, пальчики оближешь. Он проследил взглядом, как она открывает холодильник, достает банку, зачерпывает чайной ложкой густую бордово-алую массу и, положив на край блинной тарелки, убирает банку обратно.
— А почему так мало? — обиделся Иван.
— Сколько заслужил, — ехидный тон красноречиво давал понять, что о позорном бегстве от призрака бабуля забывать не намерена.
Иван вздохнул. «Что ж, справедливо, — подумал он и принялся есть что дали. — Вот уедет, сожру всю банку», — добавил он мстительно.
— Слипнется, — бабуля, как всегда, оказалась догадлива. С самого первого дня она видела его насквозь.
— Ты что, мысли читаешь? — спросил он в очередной раз.
— Да чего их читать? Они на лбу у тебя написаны. Так, ладно, как поешь — вымой посуду. А я — спать.
Потрепав его по волосам, что больше походило на подзатыльник, бабуля удалилась в свою комнату.
И почти сразу оттуда вышла.
— Забыла тебе сказать. Старуха Егорова придет, отдашь ей вон ту банку с белой крышкой, — она указала на полочку возле двери, где выстроилась в ряд куча разномастной стеклянной тары. — Да не перепутай!
