Аверьянов ад
(О романе «Бесконечный спуск»)
Александр Проханов
Мировой литературе ведом ад. Она изображает его в каждую эру по-своему. Каждый художник знает о существовании ада, но не всякий берется его изобразить. Его изображали Данте, Гоголь, Достоевский, Замятин. Много адского в восхитительном творчестве Платонова. Не всегда этот ад размещается в подземных катакомбах, но гнездится в катакомбах человеческой души.
Свой ад изобразил Виталий Аверьянов. Этим произведением он обогатил адоведение. Конечно, здесь есть обычные для ада страдания, пытки, сварение в кипятке, расплавленное олово, крючья, всевозможные дыбы и петли. Аверьянов ад наполнен обычными мучениями, но есть одно, особенное – мука от сознания безысходности. Не адские муки как таковые, а сознание того, что эти муки бесконечны. Они обыденны, они привычны, – и эта обыденность и есть самая страшная адская мука.
В прежних описаниях ада никто из грешников не пытался его покинуть, напротив, все больше и больше погружался в его глубину, круг за кругом приближаясь к центру, в котором ад обретал свою абсолютную тьму. Грешник, попавший в аверьянов ад, стремится к спасению, ищет пути к спасению, пытается убежать из ада. Если в классической литературе охотно описывается бегство из рая, то в романе «Бесконечный спуск» происходит бегство главного героя из ада.
Аверьянов ад покажется вам знакомым, в нем вы угадаете множество персонажей нашего времени, того что уже завершилось и того что еще продолжает длиться. Вы угадаете общественные движения и коллизии, которые по сути являются адскими движениями и коллизиями. О них Аверьянов, оснащенный этимолог и политолог, знает не понаслышке.
Еще и потому не понаслышке, что, по-видимому, автор романа носит этот ад в себе и стремится убежать из своего ада, избегнуть тьмы, ищет выхода для своего несчастного героя, которым является он сам.
Хотите побывать в аду – милости просим, прочитайте эту книгу. Хотите погрузиться в темные глубины аверьяновской души – читайте эту книгу внимательно. Хотите понять, как Аверьянов стремится вырваться из объятий ада, который носит в себе, как, впрочем, и каждый из нас – тогда читайте и читайте.
Этот роман не только путеводитель по аду, но и учебник того, как можно вырваться из этого ада, навигатор, ведущий пропащего грешника к потаенной дверце, через которую можно вернуться в солнечный мир.
Читайте эту книжку, но прежде хорошенько помолитесь…
Пожертвовав Собой для смертного, Господь
Великодушней был, чем если б отпущенье
Он даровал ему
Данте «Божественная комедия», Рай, VII[1]
Вместо икон
Станут страшным судом – по себе – нас судить зеркала…
Башлачев «Имя Имен»
Юродивый-маджнун, чтобы разжечь на земле костер, пришел в пылающий ад попросить огня. Правитель ада отказал ему с такими словами: – У меня для тебя нет огня. Каждый сюда приходит со своим собственным огнем…
Суфийская притча
Пригибаясь от вихря вертолета, Комаров смотрел из-под руки, как высаживаются на площадку его подопечные: пять человек, успешных людей, нашедших себя в этой жизни. Еще молодых, если не считать опытного тренера – мастера спорта Овечкина, которому было 65. Комаров со товарищи уже несколько лет время от времени занимался «вылазками» – так между собой называли они дерзкие катания на горных лыжах в девственных местах.
Для этой цели использовался вертолет, – и места подбирались самые живописные: с обрывистыми флангами, с естественными трамплинами, с камнями и поваленными деревьями к концу трассы. То было модное развлечение для самых отчаянных фрирайдеров, любителей диких трасс. Таких еще называли в тусовке «хелискишниками»[2]. Комаров в экстремальных спусках видел часть большого дела и в то же время разрядку для нервов. Многие из его приятелей по этому развлечению становились деловыми партнерами, делились ценными связями.
Вертолет поднялся и ушел к базе, ребята проверили экипировку и сделали разминку. Впереди по целине склона отправились Овечкин, а также один юный спортсмен, серебряный призер известного альпийского чемпионата. Вслед за ними и все остальные благополучно прошли первый участок трассы по первозданному снегу и уже миновали самые крутые обрывы.
Тогда-то сверху, от северо-западной части склона и донесся подозрительный вибрирующий гул. Поначалу он не был похож на шум лавины, но через 20 секунд стало понятно – это она…
«Уходим вправо!» – раздался резкий, пронзительный голос Овечкина. Кажется, его все услышали. Лыжники стали стремительно покидать намеченную линию, один даже улетел куда-то вниз по слишком уж отвесному крутосклону.
Комаров впервые столкнулся с такой бедой, думалось, они с Овечкиным тщательно все предусмотрели, да и сезон лавин еще не наступил… День стоял тихий, солнечный, безветренный… Однако рок уже шел на Комарова широким фронтом, набирая скорость, грозно рокотал и гремел по пятам, дышал в затылок и вскорости настиг. Комаров боролся с натиском налетевшего вала, хотя и пытался действовать по правилам, выныривая на поверхность, гребя руками и ногами, как в речном потоке. Казалось, что в поток вовлечены глыбы льда или камни, или сходили очень твердые, плотные массы снега – Комаров попал буквально в жернова. Снеговая масса налегла, раздавила, размазала – накрыла с головой, вызывая удушье и жар. Момента остановки лавины память не зафиксировала. Стихия все еще продолжала движение в тот момент, когда все тело пронзила стискивающая боль. Как будто какая-то сила протолкнула Комарова в узенькое горлышко, сплющивая в комок, почти в точку, вовлекая в вывинчивающий водоворот, мощный штопор, который засасывал его в глубину.
