Пророчица сидела подле, вперившись в меня тяжелым взглядом. Мне по-прежнему не удавалось пошевелиться, тело словно окаменело. Силясь скинуть с себя странное оцепенение, я напрягся что есть мочи, но… бесполезно. А секундой позже и она сама подтвердила:
– Не тужься понапрасну.
Глаза ее ярко светились во мраке ночи. В зрачках полыхало кроваво-красное зарево. Но это были не отблески костра, разведенного моими гвардейцами, – тот оставался за ее спиной. И тишина кругом. Все застыло, замерло, затаившись от страха. Одни звезды продолжали беспечно кружиться над головой, да и то… В обычное время они перемещались по небу еле заметно, а тут буквально плыли по кругу друг за другом, словно облака при сильном ветре. Лишь одна, и тоже кроваво-красная, точь-в-точь как огонь в зрачках старухи, вперившейся в меня, оставалась неподвижной, застыв в самом центре кружащегося вокруг нее хоровода.
– Не о том думаешь, – поторопила она меня. – Ты до сих пор не выбрал, а времени все меньше и меньше. Решайся, да поскорее, не то мне не успеть.
Она не лгала – я знал, действительно хотела мне помочь. Но за помощь она назначила чересчур дорогую плату, и я никак не мог сделать выбор между своими гвардейцами. Как назло, передо мной лежали, безмятежно сопя или похрапывая, лучшие из лучших.
– Не могу, – выдавил я.
– Тогда…
Она не договорила, но я и без того знал, что будет тогда. Плохо. Очень плохо. Хуже некуда. И не одному мне, но и двум самым близким мне людям, одного из которых я сейчас мог спасти. Гвардеец – цена. Честная сделка, ничего не скажешь – жизнь за жизнь. Ах да, про себя забыл. Тогда вообще выгода. Почти как в рекламе. Правда, там два в одном, а у меня один за двоих. Но вначале предстояло выбрать этого одного, а я не мог.
– Так кто? Стременной?
– Нет! – торопливо выпалил я. – Мы с ним огонь и воду прошли. Он для меня… Нет, только не он.
– Тогда кто?
А действительно, кто? Вон с теми я плечом к плечу отбивался на волжском берегу, а чуть позже стоя на струге. Рядом спят те, кто стоял насмерть в Москве в бою со шляхтичами, подле них…
– Еще немного, и станет поздно, – предупредила ведьма.
Я до крови прикусил губу, заставляя себя поторопиться, и… проснулся.
«Приснится же такое», – облегченно вздохнув, улыбнулся я и… поморщился от боли в нижней губе. Осторожно потрогал ее – больно. Поднес пальцы поближе к горящей свече – в крови. Получается, кошмар кошмаром, а тяпнул-то я себя всерьез.
Интересно, какой такой страшный выбор мне предстоял, если я столь панически бежал от него из своего сна? Я нахмурился, вспоминая, но с удивлением обнаружил, что припомнить у меня не получается. Детали – да, но несущественные и ни о чем не говорящие. Да и лица ведьмы не мог припомнить – одни глаза и зрачки, горящие багрово-красным.
«Ну и бог с ним, с этим кошмаром, – сделал я глубокомысленный вывод, черпая ковшиком квасок из братины, стоящей в моей опочивальне. С наслаждением допив содержимое ковшика, я потянулся и… застыл, припомнив, что, по моим прикидкам, именно сегодня в Москве должно произойти убийство Дмитрия. Получалось, мой кошмар – не совсем чушь, а, скорее, отголосок неких сомнений.
Странно, ведь на самом деле наяву я свой выбор сделал накануне. Или у меня остались колебания? Да нет, едва царь сознался, что после завоевания Речи Посполитой займется введением церковной унии на Руси, я понял: мешать его убийцам нежелательно. Пускай лучше погибнет один, чем позже вся страна утонет в крови.
Тогда почему сейчас?.. Я потер лоб, пытаясь вспомнить лицо пророчицы, но не смог. Немудрено. Грязные, спутанные космы волос закрывали его чуть ли не наполовину.
«Ладно, – отмахнулся я. – Сон, он и есть сон. Лет через пятьдесят займусь их разгадыванием, а нынче не до того…» – И я принялся одеваться, не забыв посмотреть на горящую свечу, стоящую в небольшом поставце.
Странно, судя по ее высоте, убавившейся от силы на пару сантиметров, спал я совсем недолго, максимум полчаса. Часы в кабинете подтвердили мое предположение. Половина шестого – для заутрени и то рано. Мелькнула мысль поваляться немного в постели, но голова на удивление свежая, а значит, ни к чему. Лучше лишний разок все прикинуть, взвесить и… приступать к утреннему омовению.
