Закат опускался багровой королевской мантией на горы волшебной страны, когда в мире смертных вспыхнули огни Самайна, древнего, как башни старых замков, пылью рассыпавшихся в долине Корриуотера. И были эти огни яркие как звездный свет, как осенние листья, догорающие багрянцем.
Дикий гон уже готовился вступить на лунный путь, ведущий прочь из холмов, и в этот раз у гончих была новая цель — найти свою подругу, сгинувшую в майской цветочной метели.
Эстрель — рыжеволосое чудо с лисьим прищуром изумрудных глаз — искали во всех мирах царства Грез, и лишь теперь, отчаявшись, решили вступить на тот путь, которым могла уйти она к людям. Призрачная надежда — но иной у гончих Самайна не было.
Клубились тучи, грозно хмурилось небо, и дождь, зарядивший с утра, навевал на мир сонную одурь.
Королева Подземного мира, Неблагая Руэль, никого не ждала в этот день в своем замке, и потому безмерно было ее удивление, когда в каминный зал влетел мокрый и взъерошенный карлик. Ростом ей до пояса, в плаще из кленовых листьев, в колпаке, испачканном не то кровью, не то брусничным соком, Кардо казался нелепым и смешным. Но королева знала, что к нему нельзя относиться с насмешкой или пренебрежением — Красный Колпак хитер и пронырлив. И всегда добивается своего.
— Прошу прощения, госпожа, — учтиво поклонился он, сверкая черничными глазами из-под упавших на лицо спутанных волос. — Я потревожил ваш покой не ради развлечений и не из нахальства. Но помните ли вы свое обещание? Когда я помогал вам справиться со Слуа Ши из царства мертвых, чтобы спасти рыцаря Финвара, повелевающего летним полуднем, обещали вы мне открыть путь из холмов, когда придет час. Я пришел просить об этом. Надоело сидеть в замке, пауков гонять да золото считать — хочу я посмотреть, как люди живут.
— Я помню о том, что обещала. — Руэль расправила юбки, и шелк засверкал лиловыми камнями, когда она подошла ближе к камину. Танцевало на сосновых поленьях пламя, освещая королеву, и от этого кожа ее казалась золотистой, а в глазах светились алые огоньки. — Но почему ты выбрал столь опасное время?
— Сегодня холмы раскрываются, и Высокородные сиды путешествуют призрачными дорогами в мире смертных, сегодня летит навстречу Бездне Дикая Охота во главе с повелителем Самайна… Отпусти меня именно сейчас.
— С кем же ты хочешь отправиться? И куда? В какое время, какое королевство?
— Я еще не решил. Но стать частью дикого гона я боюсь, еще утащат Тени — те, что родом из Бездны… — Карлик поежился, будто ему стало холодно. — Попроси Высокородных взять меня в свою процессию…
— Отправляйся в их замок — тебя уже будут ждать. Я всегда держу слово, Кардо.
— Благодарю, госпожа.
***
Процессия Туата выехала из скалистого разлома ровно в полночь, и время замерло, остановилось. Выносливые грациозные кони, украшенные лентами и цветами, несли своих всадников призрачными дорогами, стлался под копытами туман… Пролетали мимо дремучие чащи и залитые лунным светом луга, неслись по ветру сухие листья. И запах вереска горчил в воздухе.
Карлик Кардо, принарядившийся для такого случая в бархатный камзол и зелено-алый плащ с меховой опушкой, ехал в свите короля Туата, восседая на пони — не вышел он ростом, чтобы оседлать длинноногую лошадь Высокородных сидов.
Проносились мимо столетия и королевства — но ничто не прельщало карлика, и лишь однажды, когда процессия ехала по Броселианду, волшебному лесу, воспетому в легендах, забилось сердце Кардо сильнее, и что-то будто позвало его из темного ельника. Тихий девичий голос, пронизанный отчаянием.
Заросли папоротника чуть дрожали от ветра, доносились запахи смолы и костров, что жгли люди на вершинах холмов, дабы уберечься от злого колдовства фей, и в этот миг Кардо принял решение — именно здесь он расстанется с Высокородными, чтобы продолжить путь в одиночестве.
Ему снова показалось, что кто-то зовет на помощь, кричит — звонко, отчаянно. И Кардо, даже не простившись с Высокородными, свернул в сторону Броселианда. Никто не стал его удерживать, и вскоре туман поглотил процессию Туата — они скрылись в другом волшебном холме, чтобы продолжить свое путешествие.
А карлик направил пони по узкой тропе, засыпанной еловыми шишками и иголками. Ехал он по темной чаще, но не сбивался с тропинки — глаза его видели в темноте, неспешно пробирался маленький всадник через волшебный Броселианд, а зов о помощи раздавался все громче.
И вот закончился лес, уже и рассвет вставал над холмами, заливая луга и вересковые пустоши розовым нежным светом. Облака казались золотистыми каравеллами, плывущими по алому шелку небес, а вдалеке возвышались башенки красивого замка. Флаги трепетали на ветру, но разглядеть их цвета не было возможности. Крик, набатом отзывавшийся в голове Кардо, стал еще громче — карлик мог даже определить, в какой из башен находится несчастная пленница.
Тронув поводья, Кардо поехал по зеленому морю трав прямиком к замку.
***
Зарешеченное окно давало совсем мало света, и в комнате Эстрель, запертой в высокой башне злым королем, царил сизый полумрак. Плененная фея сидела у окошка, чтобы лучше видеть вышивку, над которой сейчас трудилась — шелковые нити горели золотом и серебром, красивым узором ложась на ткань. Эстрель вышивала платье для матери короля — а возле стены алел ворох атласа, которым нужно было заняться после этого наряда. Эстрель устала, пальцы ее были исколоты, но король был неумолим — ничто не может сравниться с работой фей, и поэтому он заставлял свою пленницу трудиться почти без сна.
