Влад злился и знал единственный способ, как прогнать эту ярость – спортзал. Расположенный в подвале пятиэтажки, оборудованный списанным железом, которое тренер собирал по всем школам и кружкам, полутемный и заполненный негромкими голосами подростков из этого района, которые занимались у Покровского почти каждый день, зал был не слишком обустроен. Но зато Влад знал – никто здесь не будет его ни о чем спрашивать, никто не будет лезть в душу.
Спортзал стал его спасением, отдушиной, местом, где он мог быть самим собой, без оглядки на общество или Князя, от которого так хотелось избавиться! А еще это было место, где Архонов мог спустить пар и выпустить наружу своего зверя, который в обычное время дремал. Немало сил пришлось приложить, чтобы посадить его на короткий поводок, немало прошло времени, прежде чем приглушилась жажда крови, просунувшаяся с первым убийством. Влад будто разделил себя на две половины – первая личность была примерным сыном и адекватным парнем, ищущим свое место в жизни, вторая же… Вторая просыпалась на заданиях, когда нужно было помогать Князеву убирать конкурентов.
Их было трое на его счету. Если, конечно, говорить о тех, о ком Архонов знал. Первый – отец этого подонка, который увез на днях его Лию, был найден на шелковом шнурке на хате его шиксы, второй – начальник охраны одного из царьков бандитской группировки соседнего города, третий – киевский дипломат, чем-то помешавший Князеву.
Четвертым мог стать этот мужик, на которого повелась Лия.
И Архонов, неистово колотя грушу, представлял на ее месте улыбающуюся харю Стрельцова, и ярость бурлила в его крови, не находя выхода.
– Тихо, эй, тихо! – тренер, тот самый, к которому его когда-то привел зять, подскочил сзади, перехватил руки Влада. – Стоп!
Архонов тяжело дышал, понимая, что вот-вот сорвется.
– Ты помнишь, что я говорил тебе о контроле? – строго спросил Покровский, ослабляя захват.
– Помню, – сквозь зубы процедил Влад.
– Если ты не сможешь контролировать свои эмоции, то подставишься! И дашь власть над собой. Но вспомни! Никогда и никому не позволяй управлять собою. Иначе – провал.
– Провал… Пускай! – оскалился Влад, вырываясь. С силой ударил по груше, и та едва не слетела с крючка.
– Пошли на спарринг, – сказал тренер приказным тоном.
Влад хмуро глянул на него и согласился.
Да, Покровский прав. Нужно успокоиться.
А потом прирезать Стрельцова, как бешеную свинью.
…Но вечером Архонова ждал сюрприз. Возле спортзала крутилась Лия в своей легкой бирюзовой курточке и модных джинсах клеш. Курила, неловко стряхивая пепел и некрасиво выпуская дым. Ей не шла сигарета, слишком детское выражение лица, слишком хрупка и смешна она с этой коричневой ментоловой палочкой. Влад не любил, когда Лия курила, и она никогда при нем не брала сигарету.
– Привет, – Лия вздернула курносый нос и попыталась улыбнуться, но губы дрожали. Выкинула окурок, затоптав его.
– Привет.
Он смотрел исподлобья, не понимая, зачем она его подкараулила, если у нее новый парень.
– Я понимаю, что это прозвучит глупо и странно, – она старательно отводила взгляд, пряча руки в карманах, – но выслушай…
– Хорошо.
Он отвечал односложно, потому что боялся своего зверя, который может вырваться на свободу.
– Я не знаю, что будет дальше… но я уеду, вероятно, я уеду – навсегда… Но я хочу… хочу, чтобы моим первым мужчиной стал ты.
Влад замер, не зная, что ответить.
– Несмотря ни на что, я, кажется, люблю тебя, – выдохнула Лия.
* * *
Это было прекрасно. Лия таяла от страсти в руках Влада и забывала о реальности. Ей казалось – не было и не может быть ничего приятнее, чем его поцелуи и прикосновения. Он не был груб, хотя она видела, с каким трудом парень сдерживается, чтобы не набросится на нее, видела, как дрожали его руки, когда он осторожно раздевал ее, нежно оглаживая кожу.
И Лия, чувствуя, как по телу бегут мурашки, и как сворачивается внизу живота тугая спираль желания, как ноги становятся ватными и перестают слушаться, откидывалась назад, приподнимаясь на локтях, чтобы Влад как можно быстрее освободил ее из кокона мешающей и раздражающей одежды. Хотелось, чтобы он видел ее всю, осязал ее всю, чтобы целовал ее всю. И чтобы это не заканчивалось. Сам он разделся как-то удивительно быстро и незаметно, причем совершенно без ее помощи.
Конечно, Лие было немного страшно, она еще не знала мужчины, но слышала, что в первый раз бывает больно. Но она настолько была уверена в своем Владе, что не сомневалась – он сделает все так, чтобы ей сегодня было как можно лучше. Она пыталась не думать о его измене, не вспоминать злые Ленкины слова, но они все равно всплывали в памяти, как бы Лия не мечтала забыть. И она надеялась, что сможет жить дальше новыми воспоминаниями – жить памятью про этот безумный день, сотканный из нежности и страсти. Лия пыталась запомнить каждый миг этого сумасшествия, каждый поцелуй, каждое прикосновение.
И поцелуи и ласки Влада помогали перебороть себя и свой страх перед мужским телом. Девушка исследовала его – языком, губами, пальцами, она скользила по его плечам, груди, почти лишенной волос, что безумно заводило ее, по его животу – твердому и рельефному, спускаясь все ниже, желая доставить ему удовольствие. И он стонал и шумно дышал, прижимая ее голову к своему паху, явно наслаждаясь движениями ее рук и губ. И Лия с удивлением поняла, что ей не противно целовать его там, но стоило вспомнить, что к этому же пытался принудить Виктор, как к горлу подкатила тошнота, и все очарования этого мига рассеялось.
