Диагноз: В самое сердце

1. Пролог

Аннотация

– Игнатов где? – вздрагиваю от громкого голоса зава кардиохирургией Амосова Артема Александровича.
– Так он… в другую больницу перевелся. Я вместо него.
Почему он-то? Узнает же меня и рассекретит на раз-два.
– Медсестры у меня и так есть, мне врач нужен.
– Я почти врач… ординатор, – гордо расправляю плечи.
– Ординатор - это не врач, а низшее звено эволюции. Лечить кто будет?
Кивает и смотрит в глаза. Только бы не узнал… А то весь наш план с подругой полетит к чертям.
Где я нагрешила так? Почему, когда мне надо прикрыть подружку в отделении и просто отсидеться для галочки, заведующим оказывается именно тот, с кем мы вчера спасли от смерти женщину, потом поцеловались – против моей воли! – за что уважаемый Амосов и получил между ног. Сложно будет сработаться.

Пролог.

Артем

– Коршунов! – киваю молодому ассистирующему хирургу. – Дефибриллятор готов?

– Да.

– Двести джоулей!

– От стола! Разряд! – Коршунов прижимает ложки дефибриллятора к груди молодой девушки.

Не помогает.

– Давай триста.

– Швы могут не выдержать, – умничает Коршунов.

– Триста я сказал! Выдержат.

- От стола! Разряд! – Выполняет укзаание.

Сердце замирает. Никакой электрической активности, обмякает как промокший бумажный пакет.

– Кровь приливает, – Коршунов тыкает пальцем в сердце и желудочки в ответ сокращаются.

– Слишком медленно. Шприц с адреналином!

Анестезиолог Горский делает инъекцию, и сердечная мышца тут же оживает. Сердечный ритм ускоряется, давление растет.

Сука с косой прямо дышит мне в затылок. Ничего, еще поборемся…

– Сом, давление растет. Слишком быстро.

Твою мать.

Та область аорты, куда только что установили катетер, не выдерживает и срывается.

– Вот дерьмо, – не сдерживается Горский.

Кровь фонтаном, не рассмотреть ничего, поэтому пальцами нащупываю отверстие, чтобы заткнуть. Сердце на глазах сдувается, но работает на адреналине.

– Вливаем кровь, – командую Гору.

Понимает с полуслова и уже наготове. Один пакет заливаем.

Но жизнь утекает как песок в песочных часах.

– Второй лью, – проговаривает нам свои действия Гор.

Действие адреналина в какой-то момент прекращается и сердце останавливается.

Теперь уже навсегда.

– Время смерти, – смотрю на часы, – одиннадцать двадцать. Произношу и отступаю от стола.

На Горского. Тот пожимает плечами. Мы сделали, что смогли.

Коршунову киваю на выход.

На ходу стягиваю перчатки, грязную одежду в крови.

Выходим молча из операционной.

Выдыхаю и понимаю, что хочу пить и в туалет. Сначала в туалет.

– Говорят, у нее ребенок остался. – Вздыхает Коршунов. Молодой еще. – Куда его теперь?

– Родственники заберут или в детдом.

– Вы так спокойно говорите об этом, девушка молодая умерла.

– Запомни, Коршунов. Жалость и хирургия несовместимы. У нее была серьезная патология и букет болезней. А теперь сделай выводы, чтобы завтра на их основе спасти другого. И протокол операции напиши, я проверю заодно твои выводы.

Справляю нужду и иду по коридору к своему кабинету. На ходу разминаю шею и плечи, что затекли после долгой операции.

– Артем Александрович, – меня перехватывает палатная медсестра Олеся. Хоть и молоденькая, но ответственная и внимательная. Была бы врачом, цены бы ей не было.

– Артем Александрович вас тут ждут… – ускоряется, чтобы не отставать от меня.

– Хатико ждал, и они подождут, – подмигиваю ей и сворачиваю к своему кабинету. Передохнуть надо, хоть минут пятнадцать.

– Так там ординатор на работу…

– Не сегодня.

Подхожу к своему кабинету, возле которого стоит девушка и рассматривает плакаты на стене.

– Вот она, к вам. Вы сами назначили на это время.

Девушка оборачивается. На лице маска. Над ней большие округлившиеся глаза. Знакомы что ли?

Овал лица обрамляет короткая стрижка и идеально уложенные волосы. Неестественные даже какие-то. Белый медицинский халат сшит в размер так, что выделяет выгодно все округлости фигуры.

Серьезно? Блондинка в кардиохирургии? Олеся тоже блондинка, конечно, но медсестра. Тут требований поменьше.

И вообще…

– Игнатов где? – кидаю Олесе.

– Так он… – отзывается шепотом ординатор, – в другую больницу перевелся. – Я вместо него.

Охуеть.

– Почему я узнаю об этом только сейчас?!

– Я вам бумаги клала на стол.

Перехвалил Олесю…

– Шепотом почему? – зеркалю девушку.

– Голос потеряла.

– В маске почему? Больная, что ли, пришла в отделение, где делают операции?

– Нет, это аллергия. Чихаю иногда. Не хочу, чтобы подумали, что простыла.

– На что аллергия?

– Да… – мнется, – еще проверяю. Недавно проявилась.

Смотрю на нее. Ну, какой там врач...

– Лечить кто будет? Ты ж на медсестру только и тянешь. А медсестры у меня и так есть, мне врач нужен.

Сжимаю кулаки. Хочется того, кто ее утвердил, отправить к нему самому на стажировку. У меня операции по десять часов, а я должен это… еще учить. Лучше жизнь чью-то спасти.

– Я почти врач… ординатор, – расправляет гордо спину. Орлица прям.

Блять. За что мне это?!

– Ординатор - это не врач, а низшее звено эволюции.

В глаза ей смотрю. Что-то неуловимо знакомое.

– Нет, я сказал. Раз тот, кого я выбрал, не явился, других мне рассматривать некогда.

– Артем Александрович, но Олег Альбертович подписал…

– Вот пусть он ее себе и берет, – как раз бумажки заполнять хватит ума, перебиваю Олесю и обхожу девушек. Открываю дверь своего кабинета и закрываю ее за собой.