Пролог
С чего же начался тот роковой день, который разрушил не только мое настоящее «я», но и оборвал все нити, связующие с прошлым? Прошлым и настоящим…Хотя теперь я понимаю, что порой между этими понятиями нет грани.
Да, он начался с кошмара. В предутреннем сне мне привиделось, как на меня навалился огромный скользкий монстр, который медленно, словно смакуя, превращал мое обмякшее тело в лепешку. Боль была настолько реальной, настолько земной, что я кричала, и, похоже, проснулась от крика. Теплый баловень Барсик, всю ночь привычно мурлычущий в ухо, сидел рядом и в полутьме таращился на меня своими огромными фонарями-гляделками. Всегда спокойный кот был явно напуган. Да, похоже, я и правда только что кричала.
Я встала с кровати и посмотрела на часы. Всего пять утра, небо за окном только-только начало блекнуть, переходя из ночной мглы в предрассветный полумрак. К чему, интересно, мне привиделся этот кошмар? Покойная крестная, навещавшая меня в детском доме, как сейчас помню, имела патологическое пристрастие к значению снов. Любое сновидение называла вещим, толковала с помощью гадательных книг и сонников и всегда говорила мне на свиданиях: «Леночка, милочка, а что тебе сегодня снилось? Надо верить снам, сны говорят нам о будущем».
От образа старушки крестной мысли перенеслись в те далекие, суровые для меня дни в детдоме. И другие, ранние детские (и такие недетские!) воспоминания воскресли сами собой. Перед глазами как живой стоял отец, офицер в отставке, годами медленно угасающий от контузии, полученной во время какого-то конфликта на границе. Я плохо запомнила образ папы, в моей памяти он только с теплом глядит на меня со старых, еще черно-белых фотокарточек. Помню себя маленькой на кладбище в день его похорон: военный оркестр, еловые ветви и скупые слова утешения, с которыми ко мне и маме подходили его сослуживцы.
Мама, мамочка…Отцу недолго оставалось ждать встречи с тобой в ином мире, если он и вправду существует. Проклятая опухоль скоро унесла и тебя навсегда, ты даже года не успела побыть вдовой…
– Это судьба, девочка моя, твои папа и мама сейчас вместе, – пыталась утешить меня крестная в тот хмурый ноябрьский день, день маминых похорон. Ее слова казались мне гадкими, приторными – старушка говорила со мной, как с маленькой, а я не хуже взрослой переживала свою страшную потерю.
– Тетя Галя! Какая судьба? Что вы говорите? Нас в школе учат не верить в судьбу, в приметы! Мы же пионеры! И не надо со мной сюсюкать, я не ребенок! – я со злостью скинула руку крестной со своей макушки – Галина Яковлевна непрерывно гладила меня, думая утешить.
– А ведешь себя хуже ребенка, хотя сама говоришь, что взрослая, – крестная вздохнула. – Жаль что годы не те, я бы тебя перевоспитала. Ну ничего, государство этим займется, – покачала она головой…
Потом чужие, отвратные стены детского дома. Суровый директор Михаил Семенович, любивший ябед и доносчиков, воспитательницы, болтливые сплетницы, то и дело норовившие наказать нас, детей, за малейший проступок. Сухие, бездушные учителя, от которых мы ни разу не слышали доброго слова. Зубрежка, зубрежка, зубрежка…Муштра, муштра, муштра… Минимум телепередач, минимум игр. Казенные стены, казенные души. Миниатюрный детский ад. И единственный кусочек счастья среди этого океана бездушия – те долгожданные выходные, когда меня забирала домой крестная – единственный близкий мне, нелюдимому подростку, человек. Да, она была суетной и суеверной, но лишь от нее я получала те скудные порции нежности, которые некоторым одноклассникам и вовсе не были доступны – у нас воспитывались сплошь сироты.
Особой охоты делиться личным опытом с публикой нет, но отказать прессе в такой просьбе – значит, навлечь на себя немилость Аркадия Владиславовича. М-да, наш преподобный директор спит и видит покрепче подружиться с четвертой властью, панически боится черного пиара и дорожит репутацией клиники.
Ну что ж, придется наваять рассказик до начала рабочего дня. Как же мне повезло, что я проснулась рано, а то бы могла и не успеть. Выходит, не так страшны ночные кошмары, как их малюют.
Я включила ноутбук и наспех плеснула в чашку растворимого кофе, чтобы хоть как-то прийти в себя и прогнать сонный морок. Наглая морда Барсик, увидев, что я прошла на кухню, стал громогласно требовать завтрака. Пришлось и ему сыпануть корм, быстренько налить свежей водички в миску, и через пару минут мои пальцы уже стучали по клавишам, кропая «исповедь» для газеты. Да, конечно, писатель из меня еще тот…Ну что ж, пусть знают: я не акула пера, а дятел клавиатуры. Примерно через полчаса усердных стараний я набросала такой текст:
«Решение стать врачом я приняла еще в школьные годы. Я росла и училась в детском доме в маленьком провинциальном городишке Самарской области. В те годы, а это было начало 90-х, в нашей глубинке только-только начали появляться частные кабинеты дантистов с мало-мальски современным оборудованием.
В один такой кабинетик обращалась при проблемах с зубами и моя крестная, единственная, кто занимался моим воспитанием после смерти родителей. Как-то тетя Галя взяла меня с собой, решив, что мне нужен профилактический осмотр зубов. Это был первый визит в стоматологию в моей жизни. Было мне тогда лет тринадцать, и о выборе будущей профессии я еще не задумывалась.
