Дорога пряности

Дорога пряности
О книге

Под жарким солнцем пустыни охотятся джинны и гули. А в затерянном среди песков городе воины заваривают чай.

Руководит церемонией Имани, талантливая воительница в рядах Щитов. Её дар – родство с металлом. Её оружие – не знающий промаха кинжал. Её брат – предатель, который воровал мисру, священную пряность её народа.

Тайная магия мисры пробуждает великие дары, а чай наделяет воинов силами. Но желание владеть пряностью ведет к одержимости, и брат Имани пал её жертвой.

Если есть хотя бы малейший шанс, что он выжил, то именно Имани должна стать тем, кто найдет его и заставит понести наказание. В сопровождении других могущественных Щитов она отправляется на поиски. Но солнце пустыни жестоко, как и мир вокруг, а пески горячи, как и девичье сердце…

Первая книга новой трилогии для поклонников Шеннон Чакраборти и Хафсы Файзал.

Рекомендация Амели Вэнь Чжао, автора бестселлеров «Кровавая наследница» и «Песнь серебра, пламя, подобное ночи».

Уникальная система магии, основанная на индивидуальных дарах и использовании чайной пряности.

Сильная главная героиня, которая сражается с опасными джиннами и ужасающими гулями.

Обложка от популярной художницы RAIN (9 тыс. подписчиков в ВК).

Книга издана в 2024 году.

Читать Дорога пряности онлайн беплатно


Шрифт
Интервал

© К. Гусакова, перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Джейсону и Солейль


1

Мы сразимся, но сперва выпьем чаю.

Не совсем девиз Щитов, но звучит вполне уместно. Обычно я за стенами Калии, с отрядом, защищаю наши земли от нескончаемого потока чудовищ: джиннов, гулей, песчаных змеев и прочих кошмаров, какие только способен породить разум, пойманный в тиски лихорадочного бреда. Но даже сейчас, дома, во время принудительного отдыха, впереди маячит тяжелый тренировочный день – и я уверена, что Таха ибн Байек из рода аль-Баз ждет этого не дождется.

Всякий раз, как мы оказывается в казармах Калии вместе, ребята из отряда Тахи подначивают меня с ним сразиться. Эдакая жалкая попытка выяснить, кто же из нас лучший Щит. Но сам Таха не удостаивал продолжительную вражду словом. В общем-то, все два года, что мы с ним знакомы, он вел себя так, будто меня не существует, если не считать редких ехидных шпилек. Не сомневаюсь, что его отряд примется за свое после чайной церемонии, но я отмахиваюсь от их предложений, ведь это пустая трата времени, и я не намерена передумать, даже когда Таха столь холодно взирает на меня с другого края чайной комнаты. Любой, до кого долетали отголоски его славы – а кто в Калии о нем не слышал, о талантливом лучнике и зверовидце, способном подчинять разум соколов, – вообразит молодого человека с пристальным взглядом, и эта ошибка простительна. Нет, глаза Тахи пугающе безмятежны, размытая зелень лугов, что знали слишком много солнца и мало дождей.

Этикет чайной церемонии требует наблюдать за тем, кто готовит Пряность, и я жалею, что Таха не может хоть раз нарушить традицию и перестать следить за каждым моим движением. Развязываю шнурок на шелковом мешочке с мисрой, вынимаю длинные ленточки коры. Их аккуратно срезали с древнего дерева, что растет в святилище Калии через несколько построек отсюда, раз за разом, на протяжении тысячи лет. Я множество раз вела чайную церемонию и могу проделать это с закрытыми глазами, но по-прежнему восхищаюсь тем, что происходит у меня в руках. Волшебством.

Свет фонарей над головой отражается в коре с золотыми прожилками, когда я подношу ее к носу и глубоко вдыхаю. Каждый Щит в комнате следует моему примеру. Может, они тоже надеются разгадать аромат мисры. Когда-то казалось, что она пахнет самой жизнью. А бывало, что звездами и грезами. Этим утром она горчит, словно старая зола давно прогоревшего костра. Словно кто-то ушедший, но не забытый. Она напоминает мне об Афире.

С тех пор как я в последний раз видела своего старшего брата и лучшего друга, минул год. Я стояла вот так же, на коленях, и готовила мисру, но дома, и Пряность тогда еще пахла приятно. Брат присоединился, ища беседы, с той легкой, загадочной аурой отчаяния, ему присущей.

– В жизни есть вещи куда важнее долга и правил, Имани, – произнес он.

– Например? – спросила я.

В его глазах мелькнул сумрачный блеск, словно угасающий свет, что отражается от тупого лезвия.

– Истина, – ответил Афир тихо. – Истина превыше всего, она достойна любых жертв. И я ее узрел.

Затем он подождал, но чего – я не знаю. Казалось, лишь это брат и делал последние месяцы перед исчезновением: ждал чего-то. Но я не ответила, и спустя некоторое время он ушел из дома и не вернулся. Я не спрашивала, в чем она заключалась, эта истина. Не хотела знать.

Опускаю кору в каменную ступку, и пальцы дрожат. Сжимаю кулаки, чтобы унять дрожь, затем беру пестик и растираю мисру. По комнате растекается аромат, он поднимается к потолку, пропитывает ковры. Морщу нос, в горле першит. Сдерживаю кашель. Командир моего отряда, Сара, стоит на коленях в первом ряду и с наслаждением втягивает запах. Для нее Пряность благоухает, словно саванна после дождя и жасминовые духи ее матери. Не увяданием и несказанными словами. Однажды я спросила свою тетушку Азизу, которая возглавляет Орден магов, почему от человека к человеку и от церемонии к церемонии Пряность пахнет по-разному.

– По той же причине, что чародеям присуща каждому своя склонность: волшебство – это зеркало, – ответила тетушка.

Интересно, что же отражает горечь, ведь в последнее время лишь ее я и чую.

Чай надлежит пить в тишине, предаваясь размышлениям о даре, что преподнес Великий дух, и готовясь принять волшебство. Две дюжины Щитов молчат, но мой разум дерзко болтает, и мне странным образом делается страшно, что все об этом знают, будто мысли вытекают прямо у меня из ушей. Высыпая Пряность в серебряный чайник, я думаю об Афире. Пока заваривается чай, пока остальные медитируют, я представляю суровую пустыню, где таинственным образом исчез брат. Жертвой какой стихии он пал? Беспощадного солнца, воющих песчаных бурь, морозных ночей? Или, как шепчутся жестокие люди, он лишил себя жизни сам, прежде чем ее успели отнять.

Таха прочищает горло. Я открываю глаза. Все смотрят и ждут. У меня горят уши, под кожаным доспехом растекается жар. Я разливаю чай в маленькие чашки, расставленные в ряд, и обхожу всех по кругу, затем вновь усаживаюсь в центре со своей. Принято дождаться того, кто ведет церемонию, и потому все следуют примеру, лишь когда я подношу чашку к губам. И тогда мы пьем.



Вам будет интересно