ГЛАВА 1
Промозглый зимний ветер лютовал. Наметал сугробы в человеческий рост и покрывал землю пушистым одеялом. Вьюжил снегами, которые окутывали зеленые ели и кустарники в многовековом лесу пушистыми хлопьями, погружали растения в долгий хрустальный сон. Трещал в холодном воздухе мороз, словно кто нарочно ногами утаптывал снег.
Канун Нового года. В этот предпраздничный день свирепствовала ужасная метель. Она выкладывалась на всю свою мощь и силу, выполняя приказы природы, но уже к вечеру сдалась. Утих и ветер, разогнавший черные тучи, висевшие над необъятным лесом. Выглянул яркий месяц, а за ним раскинулись на небе сверкающие крошки звезд. В свои права вступала морозная, но такая дивная ночь…
На окраине маленькой деревни, что находилась недалеко от леса, расположился цыганский табор. Разрешения на постой своенравный народ ни у кого не спрашивал — не считал нужным. Но только земли те принадлежали графу Баринцеву, славившемуся дурным нравом и за долгие годы правления заработавшему себе вовсе нелестную славу. Простой люд опасался старого барина, потому как тот и выпороть мог любого холопа за мелкую провинность. Да что с того цыганам? Где находили недолгое пристанище, там и останавливались. Вот и теперь горели яркие костры на окраине леса. Мелодично играла гитара, под нее звонко пела душераздирающую песнь молодая цыганка. Другая подхватывала знакомые слова, а затем третья, и сливались они в великолепное трио, которому мог позавидовать любой хозяин балагана.
Иметь в своем распоряжении театральную труппу было престижным и статусным. Вот и хвастались высшие мира сего, у кого актеры самые лучшие, а певицы голосистее.
Яркие языки пламени поднимались все выше в звездное небо. Мелькали длинные юбки в такт жаркому огню. Зажигал народ цыганский, танцами и песнями богов восхваляя да судьбу свою кочевую проклиная. И радовался чему–то. Наверное, тому, что волей вольной ромалэ обладали и свободными на свет божий рождались.
— Рада, ну что ты грустишь? Пойдем–ка спляшем под струны родной гитары! — Черноволосая девица, запыхавшись от танцев, крепко схватила за руку подругу, которая сидела на бревне и отрешенно вглядывалась в ночную даль. Но молодая цыганка резко выдернула ладонь:
— Нет у меня желания скакать козой вокруг костра, Злата!
— Значит, козой скакать? Да как только язык повернулся сказать такое?
— Вот так и повернулся! — огрызнулась девушка.
— А ведь и правду говорят о тебе, Рада! Что ни на есть дьяволица цыганская! Глазищи вон какие огромные, зеленые, как у кошки хищной. И горят они гневом! Даже страшно становится!
— А ты не бойся меня, Злата. И не верь всему, что кочевой народ сказывает. Слухи все это. Завистники!
Рада уставилась на яркое пламя, что заревом сияло над лесом. Девушка печалилась. Угрюмо сидела на толстом валежнике, никого не замечая вокруг. А Злата все угомониться не могла. Не понимала, что с ее подругой случилось, отчего та гневится. Присела рядом и вновь глянула на Раду.
— Завтра праздник такой радостный. Новый год! Наверное, Богдан колечко золотое подарит…
— Сватов пришлет он завтра! Я слышала, как речи велись об этом! — сквозь сжатые губы прошипела девушка.
— Так вот отчего ты серее хмурого неба! Но разве не рада, что с Баро породнишься? Ведь сын его Богдан — лучший парень в таборе! Молодые цыганки с ума по нему сходят… — Тут Злата выдержала паузу. — Да что говорить, — махнула рукой. — И тебя бы каждый из табора замуж взял. Посмотри, с какой любовью смотрит на тебя Буза. А Лачо? Да и все остальные будто заворожены красотой твоей дьявольской!
— Никто из них мне не люб, Злата! Богдан хорош собой, славные песни поет и настоящие, но только сердце чует, что не мой он человек. Не судьба нам быть вместе!
— Судьба — дело тонкое! С миром загадочным, высшим связана. Пойдем к старой Фифике, пусть ее карты правду скажут!
Рада согласилась на это предложение. Заскрипел снег под ногами девиц, быстро зашагавших в кибитку к старой гадалке…
— Чего заявились, девки цыганские? Погадать, стало быть! — заскрипела Фифика прокуренным голосом, ответив сама же на вопрос.
Старая сидела на ковре, что был соткан из чистой шерсти, и исподлобья смотрела на Раду со Златой черными очами.
— Верное сказываешь, Фифика! Зачем же еще нам в твое колдовское логово понадобилось? — высказалась Рада. Девушка была строптива и горда. Могла позволить себе резко высказаться, о чем в таборе все знали и смирились с ее острым языком. Не выгонишь же дитя родное лишь за то, что была честна и говорила она, что думала.
— Погадаешь нам, Фифика? — вмешалась Злата. Старая кивнула на пол, приглашая присесть. Девушки переглянулись и расположились напротив гадалки. Та зажгла толстую свечу, что стояла у них перед носом. Запах горящего воска тут же распространился по маленькой комнатушке. Фифика достала черный платок из шелка, в котором хранила гадальные карты.
— Гадать не боитесь? Ведь мои карты не врут! — предупредила цыганка.
— Нет, Фифика, знать судьбу свою хотим! Сбудутся ли желания? — уверенно ответила Рада.
— Ну что же, так тому и быть! Кому первой раскинуть карты?
— Мне! Мне раскинь! — выкрикнула Злата.
