Холодом смотрит небо из звёзд
Дневник таёжницы
В морозном тумане тайга.
Дорожки луны, как вода,
– струятся, текут по снегам.
Парит у промоин река.
Бесшумно шагают века.
9 декабря 2002 год
Мы с Серкой в тайге пятый день. Пришли четвёртого декабря с села. Мороз неуклонно крепчает! Сегодня утром – минус тридцать три и с ветерком. Ветер, хоть и несильный, а усиливает ощущение холода.
Ходили с Серым на север. За рекой натоптано немало заечьих троп, набегано и куропатками. Птица и зайчики кормятся, бегают – греются. В снегу обнаружили ночную лежанку лося. Как поняла: мы его спугнули. Из боровой птицы подняли единственную пальнушку. Тетерева не кормятся, пережидают морозы, спрятавшись под снег.
10 декабря 2002 год
Мороз крепчает и утром давит уже под минус сорок два! Может похолодать и за пятьдесят минус!
– Обидно! – Из-за мороза сегодня долго не походишь. Днём потеплело всего на два градуса. Наш градусник выдаёт минус сорок. Чтобы рассмотреть ртутный столбик, стираю со стекла термометра слой куржака. Градусник висит на стене избы возле окна, и реальная температура на улице может быть ещё ниже.
Расставила ловушки на зайцев. Утром видела косачей на этой и на той стороне реки. Тетерева кормятся стайками, собираются вместе семьями; рассевшись на берёзах, склёвывают почки. Сильно пугливы! – Слетают с дерева при моём появлении, улетают за километр и совсем не сидят под собакой. Никак не удаётся подойти к ним на выстрел. – Досадно! Видела свежий след лося, – спугнули! Кормится талом у реки.
В 17.50 на востоке, напротив окна избы, появилась луна. Она восходит сейчас севернее ещё пО свету и за лесом не видна.
11 декабря 2002 год
Луна заметно растёт. – Это хорошо! При луне в тайге светлее, можно дольше находиться с делами на улице.
Утром стабильно морозит и температура повисла на делении минус сорок. Вечером ещё похолодало до минус сорок одного. Мороз надолго обосновался в долине реки Манья. Сижу сегодня дома, – отдыхаю, занимаюсь хозяйством. Накопилось много дел. Подшиваю валенки, – утепляя. Неподшитые валенки морозы сороковники не держат. В них ноги в минус сорок два подмерзают. Валенки на холоде заметно поизносились. Заметила, что в морозы одежда, обувь снашиваются скорее, приходится их регулярно чинить, утеплять.
Возле избы, в вечерних потёмках, подняли копалуху. Глухарка устраивалась на ночлег рядом с зимовьем на кедре. Серка заметил, обрадовался и залаял. Однако добыть еду не вышло: ружьё замёрзло и боёк пристыл. Ружьё из-за холода не выстрелило. Пока переламывала для повторного выстрела, спугнула птицу. Выстрелить не успела и наша еда улетела. Не расстроилась: «Пусть живёт! – Не голодаем». А вот Серый огорчился сильно. Пришлось успокаивать трудягу – охотника.
Дрова идут лихо! На день при всей экономии сжигаю две сосновых чурки. Ежедневно, возвращаясь в избу, по пути, подкалываю сосновую сушину. С одной сухостойной сосенки получается охапка дров. Заготовка дров – то ежедневная забота. Без дров в морозы сороковники не проживёшь. Экономлю и керосин. В декабре день короток. Кручусь дома делами, оттого и керосин живо идёт.
Луна восходит на востоке уже в пять вечера. Лунный свет позволяет вечерами заготавливать дрова, колоть. Ежевечерние дровяные заботы занимают не менее часа времени.
В деревню не тянет. Впереди Новогодние праздники с бесчисленными возлияниями. Возвращаясь с тайги неизменно издали всматриваюсь, проверяя: «Стоит ли ещё наш дом?.. – не сожгли ли соседи алкаши?..». А по приходу в село традиционный вопрос: «Кого похоронили?.. Кого зарезали, застрелили, зарубили топорами; кто повесился, кто пьяный замёрз?..». – Ненавижу Новый год! – Самое дурное время.
12 декабря 2002 год
Сверкают в небе звёзд миры.
Мелькают дни незримо.
Сверкают в небе звёзд миры,
Где нас однажды встретят
Улыбки глаз родных,
Тепло привета слов,
Забота, вера и любовь.
Девять дней промелькнули, будто миг. Зашли с Серкой в тайгу четвёртого декабря, а сегодня уже 12 декабря 2002 год. Утром мороз минус сорок три. Луна растёт, восходит засветло, севернее востока.
В ловушки зайцы не идут. В полынье реки рыболовные крючки оборваны. Удочка – дерево, к которому были привязаны крючки, оказалась сдвинутой в сторону течения реки, стащена по льду. На снегу, возле полыньи утоптано свежими следами выдры. Как поняла: выдра учуяла добычу и ныряла в промоину, куда я закинула в надежде поймать рыбы. Вероятно, на кусок мяса, что насторожен на крючке, попалась крупная рыбина. А хищница мою добычу оторвала, оттого бревно развёрнуто и смещено. Сама не попалась, – леска не на неё рассчитана!
Вырубить крючок изо льда, – проверить, что попадалось, не получилось: он вмёрз в лёд, а леску нечаянно перерубила топором, – слишком холодно, руки в толстых меховых рукавицах неловки. Полынья протоки на глазах затягивается льдом. Вода густо парит на стуже. Мороз не позволяет минуту стоять неподвижно.
Никого интересного сегодня не видела. Прошла несколько километров по промороженной тайге впустую. Решила возвращаться в зимовье засветло, – опасаюсь застудить лёгкие. Воздух – ледяной, морозит внутренности. Сильно обмораживается лицо, – невозможно защитить ничем. Постоянно на ходу приходится согревать нос, щёки. Пыталась закрывать лицо воротником, а тот от дыхания куржавеет, и густо покрываются инеем ресницы. От льдинок ресницы тяжелеют, мокреют, редеют, вырываясь, когда стираю с них лёд.
