Городок, в котором есть нечто странное
Городок казался выцветшим. Как старая фотография, оставленная под стеклом витрины, он утратил яркость, но сохранил свою замкнутую, будто незыблемую атмосферу. Вечерами здесь не горели неоновые вывески, в подъездах не играли дети, а редкие фонари уличного освещения отдавали тусклым, жёлтым светом, придавая всему вокруг оттенок вечного заката.
Шахтинск. Место, где прошлое застряло в настоящем.
Серые двух и пятиэтажки стояли вдоль дороги, за их окнами лениво покачивались выцветшие занавески. Стены облупились, на балконах стояли старые холодильники, перевёрнутые ящики и верёвки с бельём, которое казалось чем-то несоответствующим этому месту – словно напоминание о том, что здесь всё же продолжается какая-то жизнь.
Недалеко от города дымила шахта имени Ленина, выбрасывая в небо чёрные, густые облака, делавшие солнце тусклым даже в полдень, а зимой придававшая снегу, несвойственный ему изначально, черный оттенок. В воздухе стоял характерный запах угольной пыли, смешанный с сыростью промёрзшей земли. Люди здесь были молчаливые, с лицами, которые казались высеченными из камня. Они шли сгорбившись, не замечая друг друга, и каждый нёс в себе что-то невидимое, потаённое.
Тишина. Здесь она не была благом – наоборот, она давила, словно бетонная плита. Вечерами город словно вымирал, растворяясь в низком гуле шахтных механизмов, работающих где-то под землёй.
На этом фоне выделялось одно место – здание, которое не должно было здесь быть.
Оно стояло недалеко от старого кинотеатра «Восток». Кинотеатр был закрыт на ремонт уже пару месяцев, но афиши с пожелтевшими от времени лицами актёров до сих пор висели на стенах, кривясь и отклеиваясь по углам.
Но кинотеатр был привычной частью города. А вот то здание рядом с ним – нет.
На первый взгляд – ничем не примечательное. Обычное кирпичное строение, не слишком старое, но и не новое. Без колокольни, без крестов, без витражей или арок. Оно не было похоже на храм, но каждый в городе знал: это церковь.
Когда-то здесь была бухгалтерия шахты. Старожилы помнили, как сюда приезжали люди в очках, с портфелями, как по утрам здесь гремели счёты и шариковые ручки строчили цифры в огромных книгах. Но теперь в этом здании служил дед Яков.
Его никто не выбирал. Никто не помнил, как он здесь оказался. Он просто был. Как старый тополь, притулившийся у забора или копоть на подоконниках – часть городского пейзажа. Никто не знал, когда точно он появился, но факт оставался фактом: он здесь уже много лет. И власть молчала.
Партком, местная милиция, горсовет – никто не задавал вопросов. Казалось, будто само его существование было чем-то, что не стоит обсуждать.
Днём перед храмом собирались люди. Не только русские – казахи, татары, украинцы, даже евреи. Это было странно, потому что в СССР религия была, мягко говоря, не в почёте. А тут – никто не протестовал, никто не спрашивал, почему это место вообще появилось.
Оно просто было.
И никто не знал, как это объяснить.
***
Дмитрий, или просто Димка, с детства обладал способностью замечать то, что другие игнорировали. Не детали, вроде неправильно застёгнутой пуговицы или затёртой подошвы ботинка, а незримые шероховатости мира, которые не вписывались в его привычный ритм. Иногда это было ощущение пустоты там, где должно было быть что-то живое, иногда чужие взгляды в местах, где никого не было. Ощущение холода среди летней жары или внезапное чувство тревоги, накатывающее в самых обыденных ситуациях.
