Пролог
Лунная ночь окутывала горы Хан-Шан словно саван из серебряной парчи. В самом сердце гор, где скалы вздымались к небесам, словно когти древних драконов, стоял Храм Небесной Гармонии. Его стены, выложенные из белого мрамора, мерцали в лунном свете, а золотая крыша сверкала, словно корона, увенчанная небесными звездами. В эту ночь, однако, Храм Небесной Гармонии не излучал умиротворение.
Внутри главного зала, освещенного лишь трепещущими языками свечей, царила атмосфера лихорадочного напряжения. Верховный жрец, старик Цинь, чье лицо было испещрено морщинами, словно карта древнего мира, стоял перед алтарем, его руки дрожали, когда он держал хрустальный шар. Внутри шара кружились вихри тумана, отражая хаос, бушующий в сердцах собравшихся.
Вокруг Циня стояли двенадцать жрецов, их лица, скрытые глубокими капюшонами, выражали страх и благоговение. Они повторяли монотонные молитвы на древнем языке, слова которых, казалось, дрожали в холодном воздухе.
"Видения… они темнеют," – прохрипел Цинь, его голос был слаб и надтреснут.
"Тьма надвигается на империю Мун. Она… пожирает свет."
Жрецы замерли, их молитвы стихли. Тишина в зале стала гнетущей.
"Что мы должны делать, Верховный жрец?" – прошептал один из жрецов, его голос дрожал от страха.
Цинь закрыл глаза, его лицо исказилось от боли. Он видел… видел надвигающуюся катастрофу, видел кровь и разрушение, видел гибель империи, которую он поклялся защищать.
"Пророчество… оно должно быть исполнено," – прошептал он, открывая глаза.
"Ребенок… дитя луны… он – наша последняя надежда."
Жрецы переглянулись в смятении. Пророчество о Ребенке Луны было лишь легендой, сказкой, которую рассказывали детям. Никто не верил в нее всерьез… до этой ночи.
"Но, Верховный жрец… рождение Ребенка Луны… это противоречит всем законам природы," – возразил один из жрецов. "Магия, необходимая для этого… она может разрушить нас всех."
"У нас нет выбора," – ответил Цинь, его голос приобрел твердость. "Империя Мун стоит на краю гибели. Мы должны рискнуть всем, чтобы спасти ее. Мы должны призвать Ребенка Луны."
Он поднял хрустальный шар высоко над головой. Лунный свет, проникая сквозь узкие окна храма, коснулся шара, заставляя его засветиться ярче, чем когда-либо прежде. Вихри тумана внутри шара стали сгущаться, формируя изображение… изображение новорожденного младенца, его кожа светилась лунным светом, а глаза были цвета глубокой ночи.
"Да начнется ритуал," – провозгласил Цинь, его голос эхом разнесся по залу.
"Да будет Ребенок Луны рожден, да спасет он империю Мун от тьмы!"
И пока жрецы возобновляли свои молитвы, их голоса, казалось, сливались с воем ветра, проносящегося по горам Хан-Шан. Магия, древняя и могущественная, наполнила Храм Небесной Гармонии, готовясь к величайшему чуду… и к величайшей опасности. В эту ночь, в объятиях лунного света, судьба империи Мун была решена. Но никто из присутствующих не мог предвидеть цену, которую придется заплатить за эту надежду.
Глава 1: Дитя Луны
Пыль дорог оседала на его потрепанных сапогах. Двенадцатилетний Мун Ченг, сын простого кузнеца, как он считал, плелся по узкой горной тропе, ведущей к монастырю Шаолинь. Спина горела от тяжелого мешка, набитого скудными припасами, а сердце – от обиды. Отец, человек суровый и немногословный, отправил его учиться боевым искусствам, заявив, что Ченгу «нужно научиться быть мужчиной».
Мун Ченг не понимал, почему он. Старший брат, Ли, был сильным и ловким, как дикий кот. Он с удовольствием помогал отцу в кузнице и мечтал стать лучшим кузнецом в провинции. Ченг же любил читать древние свитки, которые тайком брал у местного ученого. Он мечтал о путешествиях и приключениях, а не о тяжелом труде и кулачных боях.
Но отец был непреклонен. «В тебе есть что-то… другое, Ченг. Что-то, что нужно обуздать», – сказал он, глядя на сына своими пронзительными серыми глазами. Ченг не понимал, о чем говорил отец, но чувствовал, что тот говорит правду. Он всегда чувствовал себя немного не таким, как все остальные.
Когда солнце начало садиться, он увидел впереди массивные стены монастыря Шаолинь. Монахи, одетые в оранжевые робы, совершали свои вечерние ритуалы. Звуки барабанов и песнопений эхом разносились по горам, создавая атмосферу таинственности и силы.
У ворот его встретил старый монах, с лицом, изрезанным морщинами, как кора старого дерева. Его глаза, темные и проницательные, казалось, видели Ченга насквозь.
"Мун Ченг, сын Ли, кузнец из деревни Юнь-Джин," – сказал монах, скорее констатируя факт, чем спрашивая. "Я – мастер Юй. Я буду твоим наставником."
Ченг поклонился в знак уважения. "Рад познакомиться, мастер Юй."
"Ты будешь жить и тренироваться здесь, в монастыре Шаолинь," – продолжил Юй. "Ты научишься дисциплине, самоконтролю и боевым искусствам. Ты станешь воином, Ченг."
"Я не хочу быть воином," – ответил Ченг, его голос был тихим, но твердым. "Я хочу учиться, читать книги и путешествовать."
Мастер Юй посмотрел на него долгим взглядом. "Твои желания не имеют значения, Ченг. Твоя судьба предначертана. И здесь, в монастыре Шаолинь, ты узнаешь, что это за судьба."
