– Сегодня вечером бал, – без приветствия роняет отец, выдвигая стул и садясь завтракать во главе стола. – На нём я представлю тебя советнику Хунфриту. Позже он станет твоим мужем.
Я едва не захлёбываюсь кофе, который по неосторожности пила во время столь шикарной новости. Промокнув губы салфеткой, медленно поворачиваюсь и выразительно смотрю на отца.
– С какого перепугу?
Он не снисходит до ответа, чопорно перекладывая на свою тарелку пару тостов и блины с творогом, которые ещё и сиропом поливает так аккуратно, что не пачкает длинные рукава костюма.
– Ты издеваешься? – опускаю подбородок. – Какая в пекло женитьба?! Кто этот Хрен-фрин-как-его-там?!
– Очень уважаемый человек и твой будущий муж, – отец укалывает меня взглядом. – У меня нет времени на истерики, да и результата они не принесут. Заканчивай.
– Ну уж нет, – бросаю на стол салфетку. – Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Собираешься миловаться здесь со своей новой бабой, а от ставшей ненужной дочери можно избавиться, просто сплавив её замуж?! И года не прошло, как мама умерла, а ты, я смотрю, вообще не унываешь!
– Сандра, – предупреждающе опускает подбородок отец. – Тебе лучше закрыть рот, если не хочешь, чтобы я вымыл его с мылом.
– Слишком поздно, папуля, – едко улыбаюсь. – Ты опоздал с воспитательным процессом.
– Значит, твоя мать ничему тебя не научила, – он фактически выплёвывает эти слова. – Слишком многое позволяла, вот ты и выросла такой бестолочью. У неё была всего одна задача в жизни – следить за нашим единственным ребёнком, но она и с ней не справилась. Хотя чего я ожидал?
– Не смей так о ней говорить, – я резко встаю. – Ты ничего не знаешь ни о ней, ни обо мне. Я вообще не понимаю, как ты нашёл время в своём графике, чтобы зайти домой и поспособствовать моему появлению на свет. Знаешь, я всю жизнь надеялась, что мама тебе изменила, и моим отцом окажется кто-нибудь получше!
– Кассандра!
Я победно вскидываю подбородок. Если лорд Эверт обращается ко мне полным именем, значит, я точно его взбесила.
Он и правда ничего не знает. И ему всегда было плевать на всех, кроме себя. Цветы с похорон не успели завянуть, а он уже объявил, что нашёл другую женщину.
Чего ждал, спрашивается? Что я обрадуюсь и признаю её матерью? Угу. Бегу и падаю! Как в детстве, блин! Ничего не изменилось!
У меня тогда была собака. Однажды она потерялась, и мы с мамой обошли половину Серифеана, пытаясь её найти, а потом узнали, что она попала под колёса экипажа. Отец тем же вечером принёс мне нового щенка, чтобы «не ревела».
Бесчувственный сухарь. Вообще не понимаю, как он с людьми умудряется сходиться.
– Что? Скажешь, не так? – наклоняю голову к плечу. – Сам женись на этом советнике, а меня оставь в покое.
– Ты сделаешь то, что я сказал, Кассандра. Нравится тебе или нет, это вопрос решённый. А теперь успокоилась и села за стол.
Я натягиваю на лицо улыбку и, развернувшись, покидаю столовую с высоко поднятой головой. Уже в коридоре чувствую, что сердце стучит в горле, а щёки горят, как будто заявление отца отвесило мне тяжёлых пощёчин.
Ненавижу его!
Врываюсь в свою комнату и застаю там служанок, раскладывающих на постели новые платья. Очевидно, для бала, на котором я, естественно, должна блистать.
П-ф, было бы для кого! Если вспомнить папиных знакомых советников, там либо стариканы, либо уроды, успевшие отрастить завидное брюхо у жирной кормушки власти. Я бы понадеялась, конечно, что мой потенциальный жених тоже пропадал на работе восемь дней в неделю, но рисковать не собираюсь.
Отец просто хочет избавиться от неудобной дочери. На что я вообще надеялась?
– Госпожа, – кланяются слуги. – Ваш батюшка заказал. Давайте примерим?
– Все вон, – рычу я сквозь зубы.
– Но… госпожа. Нужно начинать подготовку. Ещё же купать вас, волосы укладывать, красить…
– Я сказала, пошли вон!
Горло царапает отчаяние, так что голос звучит истерично. Мне не стоило повышать его, служанки же ни в чём не виноваты, но сдерживать себя сил не остаётся. Девушки мигом вылетают в коридор, а я захлопываю за ними дверь и, прижавшись к ней спиной, запираю её.
Меня предал последний близкий человек. Просто вышвыривает отсюда как надоевшего зверя. За что? Хотя ясно, за что. Я мешаю ему, не одобряю отношений с новой женщиной, а теперь, когда он решил притащить её сюда, я точно помешаю.
Хочется что-нибудь разбить, сломать или порвать. Взгляд останавливается на платьях. Все светлые, с тонким кружевом, с камешками. На одном даже пёрышки есть, у другого юбка из невесомой будто дымка ткани, сложенной красивыми волнами.
Меня сейчас стошнит от умиления. Это будет какой-то пробник невесты или он меня за своего советника прямо сегодня замуж отдаст?
Если честно, я уже ничему не удивлюсь. Как же бесит.
Становится трудно дышать. Глаза режет от слёз, в груди жжёт тянущая боль. Рана, оставшаяся после ухода мамы, никак не заживает. А теперь, когда отец, который вроде как должен был меня защищать, просто скидывает с себя ответственность, её края рвутся ещё сильнее. Я не знаю, что делать, это с ума сводит.
Бездействие убивает. Не выдержав, я вскакиваю, сгребаю все роскошные наряды. Тащу к камину, путаюсь в многочисленных складках, но всё же запихиваю их внутрь и сажусь на колени, потирая ладони. Затем зажмуриваюсь и пытаюсь выловить в себе поток магии, но злость мешает сосредоточиться.
