Люблю, прихлебывая виски,
в другой руке сжимать бриар.
Люблю с плеча у феминистки
сорвать изящный пеньюар.
Люблю блондинок и брюнеток,
шатенки, рыжие – по мне.
Люблю, когда я в тире меток,
когда – безудержен в вине.
Люблю, когда почти у цели,
когда умею и хочу.
Люблю больничный взять в апреле,
но не люблю ходить к врачу.
Люблю, когда меня читают,
когда цитируют – вдвойне.
И чтоб судьба была витая,
а я по ней, как по волне.
Люблю друзей по жизни верных,
и я их тоже не предам.
Еще себя люблю без меры,
нет, даже больше, господа.
Хочу иметь свой джип и яхту,
квартирку эдак комнат в шесть,
коттедж за городом близ Лахты,
при нем, чтоб полный пруд ершей,
бассейн, сауну, джакузи,
и мотоцикл, и снегоход,
и виллу где-нибудь в Тулузе,
и банковский в Женеве счет.
Хочу фигуру от Тарзана,
как в книге, или как в кино.
Хочу не мучиться нарзаном,
а ежедневно пить вино.
Жить там, где солнце светит с неба
раз триста шестьдесят в году.
Эх, бронзою покрыться мне бы,
и чтоб на пальмах какаду.
Хочу работу… (нет, ошибка)
красиво жить не запретишь,
иметь бы золотую рыбку,
такую, в общем, golden fish.
В аквариум ее забросить,
а чтобы в море – ни! ни! ни!
Допустим, кушать вдруг запросит
я ей: желание гони!
Хочу объехать мир, как глобус,
не длинная жизнь штука, ведь,
да, Дженифер, пожалуй, Лопес
Не отказался б я иметь.
Привиделось мне раз во сне,
что я устроился в «Роснефть».
Ну, что могу сказать я, брат,
– нырнул по темя в шоколад.
Просторный офис, кабинет,
на стенке – Сечина портрет.
Рабочий день сплошь из сиест,
кредитка ломится от средств.
Три секретарши на подбор,
их внешний вид ласкает взор.
Сигарный ящик полон весь,
и баррель виски в баре есть.
А рядом трудятся друзья,
те, чьи фамилии вслух нельзя.
На отпуск превосходный план —
арендовать аэроплан,
и по маршруту в этот раз —
Бали, Мали и Гондурас.
Вино, девчонки… Красота!
Не жизнь, короче, а мечта.
И вот я наслаждаюсь всем,
собой доволен. Между тем,
случается беда из бед —
в России больше нефти нет…
Была да вышла. Чья вина?
Ну, словом, кончилась. До дна.
Не век судьбы ловить дары
и все летит в тартарары.
Я срочно, чтоб вернуть покой,
пью валерьяновый настой.
Изыди прочь кошмар ночной!
Что там с «Роснефтью» и со мной?
Но сон окончился добром —
меня перевели в «Газпром».
И я расслабился слегка:
запасы газа – есть пока.
Ревут трибуны, плачут люди,
а Франция – вновь чемпион!
Вот тут без всяческих прелюдий
Колиндой обнят был Макрон.
Грабар-Китаровичский локон
скользнул с французского плеча.
Прильнув к Макрону ненароком
Колинда молвила, шепча:
– Эммануэль, мой друг, послушай,
плевать, что счет: 4:2
меня давно ты ранил в душу,
и это, право, не слова.
Моментов хочешь зашибенных?
Оставь постылую Брижит,
махнем вдвоем с тобой в Шибеник
и будем там, на море жить.
Ты видишь, я киплю Везувием
и лавой изойти боюсь.
Давай с тобою образуем
Адриатический союз?
Не избежав ее объятий
(не тот дурак, чтоб избежать),
Макрон вдруг стал краснеть некстати
и про себя соображать:
– Ну да, она монументальна
и по-хорватски горяча,
мила на уровне ментальном.
С ней пропустил я три мяча.
Так пританцовывает бодро,
что замираю, чуть дыша.
Обтянутые белым бедра —
определенно хороша!
Чёрт, пульс зашкаливает просто,
и голова кругом бежит,
мы одного, примерно, роста.
– Колинда, как мне быть с Брижит?!
– О, боже, как ты инфантилен,
мой юный галл, Жакуй-пострел!
Сидящий рядом Инфантино
на них внимательно смотрел.
Прогуливалась в платьице
коротеньком о-го-го!
Девушка в пятницу
тринадцатого…
Раскачивала бедрами,
взоры прохожих маня.
За нею походкой бодрою
уверенно шел маньяк.
Думал поймать ее в подворотне,
проявив свою прыть,
чтоб та и рот не
смогла открыть.
Девичьим телом пахнет как!
Ширинка распахнута.
Сомкнуты руки на шее ея:
– Заткнись, не проси прошшшения,
Устрою сейчас тебе круги ада!..
Только сказал – попал в засаду.
Удары сапог ощутил на теле,
браслеты щелкнули на руках,
шесть дюжих ментов его метелят,
всего сильнее страдает пах.
Напали дружно, как волки на яка
и бьют кирзачами его по лицу.
Не повезло, в общем, маньяку
13-го, в пятницу…
Как можно думать о супруге,
коль груди у подруг упруги,
как мяч на пляжном волейболе?
Тела подруг – волнуют более.
И ты за длинные их ноги,
пожертвуешь охотно многим.
О женах думать не годится,
щипая дам за ягодицы,
обнявши нежные их талии,
таким… Джакомо из Италии,
любя их сидя, лежа, стоя.
О женах вспоминать не стоит.
Да и зачем о женах помнить,
когда страстей бушуют волны?
И твое собственное тело
получит всех, кого хотело,
имеет все, о чем мечтало,
крича при этом: Мало! Мало!
Вглядитесь сами в опыт личный —
чужие ноги симпатичней.
Готов поклясться, хоть ты тресни —
чужие попы интересней.
Пускай жену зовут Спирс Бритни —
чужие груди аппетитней!
И любим мы (ведь все мы люди)
чужие: ноги, попы, груди.
Субботним днем, в глухой деревне,
в жару, в пургу иль под дождем,
справляем мы обычай древний,
и в баню париться идем.
Дрова таскаем и водицу,
протапливаем, не спеша.
А сердце радостно томится:
ах, баня, баня – хороша!
Одежду сбрасываем нервно,
вериги скидываем с тел,
