Литературоведческий журнал №38 / 2015

В статье исследуются сложные перипетии отношений М. де Сервантеса и создателей так называемого «Дон Кихота» Авельянеды (1614) – подложного продолжения Первой части «Дон Кихота» (1605), – скрывшихся под коллективным псевдонимом, а также влияние, оказанное «Лже-Кихотом» (как его получившей распространение рукописной версией, так и фактом публикации) на процесс создания Второй части романа Сервантеса (1615).

Ключевые слова: «Дон Кихот», М. де Сервантес, Авельянеда, Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Б. де Наваррете, «конфискованный» карнавал, нарративные аномалии, стадии создания, перекрестное влияние.

Piskunova S.I. «Don Quixote» 1615 versus «Don Quixote» 1614

Summary. The author of the article investigates complex relations between M. de Cervantes and fabricators of the so called Quixote by Avellaneda (1614), a spurious continuation of the First Part of «Don Quixote» (1605), who had hidden under a collective pseudonym, as well the influence of the manuscript of false «Don Quixote» and the fact of its publication on the process of the creation of the Second Part of Cervantes’ novel.

В 2015 г. человечество отмечает 400-летие со дня выхода в свет Второй части «Дон Кихота», которую в сервантистике нередко обозначают как «Дон Кихот» 1615, в отличие от части Первой, опубликованной десятью годами ранее, – «Дон Кихота» 1605. Празднуя эту годовщину, читатели и критики – вслед за немецкими романтиками – ставят Сервантесу в особую заслугу создание первого образца европейского романа Нового времени. И хотя начиная с 60-х годов прошедшего столетия это утверждение стало подвергаться рядом специалистов по литературным жанрам сомнению1, порожденному слишком узким толкованием самого существа романа, либо отождествляемого с реалистическим социально-психологическим романом XIX в., либо не отличаемого от приключенческого фантастического romance, год, стоящий на обложке первого издания Первой части2, – 1605 – остается знаковой датой в истории новоевропейской прозы.

Впрочем, такие черты современного романа, как «самосознательность» и метатекстуальная структура повествования, – а именно они, прежде всего, подтверждают приоритет Сервантеса как создателя романа эпохи модерна (да и постмодерна!), – вполне проявляются лишь в строении «Дон Кихота» 1615 г. Так что датой рождения романа Нового времени следовало бы считать именно 1615, если не 1637 год, когда «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»3 (далее – ДК 1605) и «Вторая часть хитроумного кабальеро Дон Кихота Ламанчского» (далее – ДК 1615) были впервые опубликованы как части единого целого, превратившись в двухчастный роман «Дон Кихот».

Вместе с тем, как в свое время говорил Р. Менендес Пидаль в речи «К вопросу о творческой разработке “Дон Кихота”» (1920)4, Сервантес мог бы и не завершить Вторую часть, если бы в 1614 г. не появилась книга, именуемая «Второй том хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского, который описывает его третий выезд: т.е. пятая часть его приключений» («Segundo tomo del ingenioso hidalgo don Quijote de la Mancha, que contiene su tercera salida: y es la quinta parte de sus aventuras»)5: «Поразительно, что эта подделка, – говорил Пидаль, – послужила Сервантесу источником вдохновения, когда он писал Вторую часть романа. Не подлежит сомнению, что из зависти, которую Авельянеда питал к Сервантесу, последний постарался извлечь для себя самый разумный вывод – ни в чем не уподобляться своему завистнику; несомненно, именно благодаря ему он распознал яснее… опасность тривиальности и грубости, таящуюся в фабуле, и при создании Второй части “Дон Кихота” приложил еще больше усилий, чтобы ее избежать… Художественным превосходством Вторая часть “Дон Кихота” во многом обязана Авельянеде».

На титульном листе «Лже-Кихота» (далее – ЛК) стояло вымышленное имя автора – «лиценциат Алонсо Фернандес де Авельянеда, уроженец города Тордесильяс», а также столь же сомнительное обозначение места издания – Таррагона, так как не исключено, что книжка была напечатана в Барселоне6, о чем, судя по эпизоду посещения Дон Кихотом барселонской книгопечатни, описанному в LXII главе Второй части, где среди других готовящихся к выходу в свет книг он находит и сочинение Авельянеды, Сервантес знал или догадывался. Как будет показано далее, эпизод в книгопечатне – очередное проявление весьма вольного обращения писателя с хронологией: ведь еще в LIX главе Второй части было рассказано о встрече Дон Кихота и Санчо в придорожной гостинице с двумя кабальеро – доном Хуаном и доном Херонимо, читателями уже вышедшего в свет романа Авельянеды.

Это первое прямое упоминание о фальшивом «Дон Кихоте», или «Лже-Кихоте», во Второй части «Дон Кихота» подлинного подвигло ученых к логичному умозаключению: Сервантес познакомился с романом Авельянеды как раз накануне или во время работы над LIX главой, т.е. в конце лета – начале осени 1614 г., когда ЛК появился в продаже7. Неудивительно, что в заключительных главах Второй части будут не раз возникать образы и мотивы, сходные с теми, что фигурировали в романе Авельянеды. Так, знатный барселонский горожанин дон Антонио Морено (т.е. «смуглый», «чернявенький», «мавр»), пользующийся приездом забавного сумасшедшего, чтобы устроить из его приезда веселье для своих друзей, да и для всех горожан, явно напоминает гранадского кабальеро-мориска дона Альваро Тарфе, «режиссера» третьего выезда Дон Кихота в романе Авельянеды; говорящая волшебная голова, хранящаяся якобы в доме дона Антонио, напоминает о голове великана Брамидана, бросающего вызов Лже-Кихоту во время застолья в доме дона Карлоса, сарагосского друга и «сообщника» дона Альваро… Уже неподалеку от родного села (II, LXXII) герой Сервантеса встречается на постоялом дворе и с самим доном Альваро, переселившимся из романа о поддельном Дон Кихоте в жизнь Дон Кихота подлинного: дон Альваро самолично удостоверяется в фантомности своего «протеже» (выходит, и в собственной фантомности тоже?). По всему видно, что начиная с LIX главы Сервантес не только не думает скрывать своего знакомства с текстом писателя-узурпатора, но для его осмеяния и разоблачения открыто вводит авельянедовские образы и сюжетные мотивы в свое повествование, предлагая их собственную интерпретацию или прямое опровержение.