Когда я вошел в метро, было что-то около 11 часов вечера.
Несмотря на то, что мой мозг после бурной вечеринки был затуманен водкой, в голове как в киноленте все еще мелькали образы моих одноклассников.
Мы гудели весь день. 11д, в котором я учусь, никогда не отличался стойкостью нравов, поэтому вакханалия продолжалась до позднего вечера.
В вагоне метро рядом со мной присела молодая женщина. Я заметил мягкий румянец на ее щеках и блеск в глазах.
Судя по виду, ее вечер прошел не менее шумно, чем мой. Волосы попутчицы были распущены по плечам, падая волнами черного шелка. – Привет, – произнесла она с застенчивой улыбкой.
Прежде, чем я успел что-то ответить, она продолжила – Знаешь, ты выглядишь так, будто у тебя был очень неплохой день.
Я улыбнулся: – Мягко сказано. У тебя, видимо, тоже.
Мы оба с минуту сидели молча, наслаждаясь состоянием, которое часто сопровождает попутчиков или тайных сообщников. – Кстати, я Максим, – сказал я, протягивая руку. – Маша, – ответила незнакомка. Наши глаза встретились в приглушенном сиянии вагона метро.
Пока поезд грохотал по рельсам, мы разговаривали и смеялись, обмениваясь историями о вечеринках, на которых мы оба побывали в тот вечер.
Я почувствовал, что меня тянет к Маше: завораживали ее красота, женственность и непосредственность.
Мы вышли на конечной остановке. Хрустящий воздух бодрил, помогая ощутить свежий прилив сил.
Ночь была тихой и спокойной, за исключением отдаленного гула города. -Знаешь, – Маша сделала паузу, и ее дыхание образовало облачко в неподвижном воздухе, – я очень рада, что мы сегодня встретились. -Да, – заикаясь, ответил я, внезапно почувствовав себя неловко, – я тоже.
Мы погрузились в неловкое молчание, нарушаемое лишь далеким звуком приближающихся шагов.
Я поднял глаза, когда к нам подошел человек в форме. Это был офицер полиции. – Лейтенант Дюков, – представился он.
Что здесь происходит?
Мы с Машей посмотрели друг на друга, наши глаза расширились от удивления и страха. – Мы вышли из метро и теперь едем домой, – ответил я, стараясь не потерять голос. – Я вижу, в каком состоянии вы оба отправляетесь домой, – сказал он, подозрительно оглядывая нас. – Почему вы оба в общественном месте пьяны?
Блюститель ночного порядка крепче сжал полицейскую дубинку, словно готовясь использовать ее в любой момент.
Я чувствовал, как с каждой секундой ситуация становится все сложнее. -Мы только что ушли с вечеринки, лейтенант, – сказал я, сохраняя ровный тон. Мы немного выпили, вот и все.
Я старался, чтобы мой голос оставался спокойным и собранным, хотя сердце бешено колотилось.
Лейтенант Дюков посмотрел на нас с суровым выражением лица. -Вам придется пойти со мной, чтобы выяснить ваши личности, – сказал он.
Звук захлопнувшейся двери камеры эхом отдался в моих ушах, оставив меня ошеломленным, пока я смотрел на черные железные прутья перед собой.
Тяжелая дверь заглушила какофонию голосов, раздававшуюся по всему полицейскому участку, оставив после себя оглушительную тишину.
Каменные стены с прохладным цементным полом создавали разительный контраст с оживленной вечеринкой, которую я оставил всего несколько часов назад.
Я оглянулся на Машу, которая, казалось, воспринимала происходящеегораздо спокойнее, чем я.
В то время когда я сам волновался, то не мог не восхищаться ее самообладанием и стойкостью. "Это просто нелепо. Мы должны были быть дома еще несколько часов назад". – Я согласна. Но что нам теперь делать? Надо смириться и ждать? – Наверное, да, – неохотно ответил я, понимая, что другого выбора действительно нет.
Некоторое время мы сидели в тишине, позволяя своим мыслям отвлечься от обстоятельств, которые привели нас в эту камеру.
В какой-то момент я услышал звук открывающейся двери камеры и звон ключей. "Послушайте, вы оба. Я отпущу вас, но вы должны заплатить штраф у стойки на выходе. В противном случае вы можете провести ночь здесь.
Я повернулся к Маше, которая выглядела так же озадаченно, как и я. – Я заплачу штраф, – сказала она.
Я уставился на нее, не зная, что делать с ее внезапным предложением. Дело в том, что у меня не было денег.
Она вручила офицеру несколько крупных купюр, и нас выпроводили на улицу. "Слушай, Маш, давай поедем ко мне и продолжим наши посиделки", – предложил я, как только мы вышли из отделения полиции.
Маша колебалась несколько секунд, потом махнула рукой: -Да ладно, гулять так гулять.
Через 10 минут я открыл дверь своей квартиры. Мама, с которой я жил, была в командировке, поэтому дом был в моем полном распоряжении. Через пять минут Маша, подогнув под себя ноги, удобно расположилась на моем диване.
Напротив нее я достал из шкафа в гостиной бутылку маминой домашней вишневой водки, а также две рюмки. -Вот, – сказал я, наливая щедрую порцию для нас обоих, – Это нас согреет.
Маша взяла напиток и одним движением опрокинула рюмку. Я на мгновение опешил, а потом, рассмеявшись, сделал то же самое.
Водка, мягкая и в тоже время крепкая, теплом разлилась по всему телу.
Я налил еще одну порцию, и мы продолжили разговор.
Внутри Маши словно щелкнул выключатель, освобождая ее от запретов и позволяя ей быть самой собой.
